Герой Чужой Повести - стр. 24

– Ты, я так понимаю, согласился с именем? – спросил я.

– Можно сказать и так, – Сергей с меланхоличным видом посмотрел на хаотичную зелень в огороде, ещё более смазанную из-за потёмок. – Сначала я согласился с иронией. А остальное как-то само по себе получилось. Имя моё мне нравится.

Он как-то горько усмехнулся и пошёл к калитке.

– Гораздо важнее, согласился ли ты?

Я промолчал. Сергей вышел за ограду и развернулся для прощания. Я с заметным сожалением стоял на своей стороне ограды и понимал, что через минуту начнётся моя обычная жизнь.

– Ну, я уже говорил, что около месяца буду тут. Наверное, через недельку заеду, если дела не загребут.

Ну, что ж… Я протянул руку, и в неё влетела ладонь Сергея.

– Не прощаюсь, – сказал он, пожимая мне руку. Затем подмигнул: – Даме той звякни. До скорого.

– До скорого.

Он по-солдатски развернулся и широкими шагами пошёл по дороге к остановке в паре километров от моего дома. Человек он крепкий, выдержит. Я смотрел с печалью ему в спину. Тоска от приближающегося одиночества давила всё сильней, и мне жутко захотелось, чтобы моя жизнь изменилась прямо сейчас.

Занудный голос, до боли похожий на голос Сергея, ответил, что я сам изменяю свою жизнь. Но мне в это не верилось. Моя жизнь меняется кем угодно, но не мной. Два года назад что я сделал сам? Я лишь позволил случаю захватить меня, как урагану, и унести за собой. Случайности – вот что меняют нашу жизнь. Но кто за них в ответе? Кто тот бог-официант, хаотично роняющий с подноса грандиозные события?

Найдите мне его, я хочу сделать заказ. Что угодно на его вкус, только пусть больше не будет тоски.

Я закрыл калитку и побрёл на веранду.

Ночь холодела, а я остывал.

Я сидел на веранде под самым краем крыши, моём любимом месте в доме, опёршись головой на стену дома и расслабившись в кресле-мешке. Когда-то я купил его за копейки с рук, и хоть оно заметно просело за время чужого и моего использования и приобрело заметные разводы по бокам от многомесячных прыгучих капель дождя, в нём было комфортно сидеть. Комары только просыпались и выходили на охоту, но я их не боялся – стаж жизни в загородном доме обострял инстинкты.

Со стороны мой дом выглядел мёртвым: свет в нём не горел, двери и окна были распахнуты, лёгкий ветер колыхал занавески. В таком виде он ощущался для меня как-то… проще. Его светодиодная лампочка не горела лицемерно уютным светом под потолком, не смотрела на меня осуждающе и не требовала вынуть из души ночь, чтобы я мог войти. И я не требовал от неё быть чуть потусклее. Но даже так мне не хотелось заходить в дом. Слишком много жизни и тепла во мне пробудил этот вечер.