Герда - стр. 26

Девчонки переглянулись.

– В «Наполи» отличную гавайскую пиццу делают, – продолжал уговаривать я. – С ананасами, с курицей, с креветками и с кокосовым молоком, просто ап. Каждому по большой пицце и по молочному коктейлю за счет этого лошпаноида.

Я кивнул в сторону Грома.

– Ну, не знаю, – поморщилась Сашка. – У меня зачеты…

– Я люблю гавайскую, – сказала длинная. – И «Дьябло». И «Четыре сыра».

– У меня зачеты, – сказала Сашка.

– Я же не предлагаю всю ночь гулять, – успокоил я. – Концерт в четыре начнется, в шесть закончится. Слопаем пиццу – и все, в полседьмого уже свободны. Как?

– Ну… – Сашка поглядела на подружку. – Юль, ну как?

– Нормально вроде, – ответила Юля.

– И прекрасно, – улыбнулся я. – Значит, в четыре часа на Кукуе. Так?

– Так, – кивнули девчонки.

– Саш, еще такое дело. Надо этому… – Я указал на Громова. – Надо ему рукой помахать. Ну, чтобы показать, что вы согласны пойти. Помаши, а, Саша?

– Ладно.

Сашка помахала рукой в сторону Грома.

– Все, встречаемся на Кукуе.

Я повернулся и собрался уже было уйти, но Сашка сказала:

– Погоди, Игорек.

Я остановился. Откуда, интересно, она мое имя знает? Дурак, я, конечно, сам же в альбоме расписался, а теперь удивляюсь. Адрес еще сообщил, молодец. АО во всем блеске, одним словом.

– Игорек, только ты сам тоже приходи, – сказала Сашка. – А если не придешь, я у тебя под окнами такой концерт устрою… Пожалеешь, короче.

– Пожалеешь-пожалеешь, – добавила Юля.

– Да я и не думал…

– Ага.

Сказала Саша и стала дудеть в трубу. И Юля стала дудеть в трубу. Особенно злобно, так что я от этого звукового удара поспешил к Громову.

Громов вертел мобильник меж пальцев и грустнел.

– Гони мобилку, – улыбнулся я.

– Да ладно… – сказал он. – Мы ж прикалывались.

– Разве? А мне показалось, что нет. Ты что, Громов, задний ход даешь?

Я недобро сощурился.

– Да это…

Громов экстренно придумывал отмазку, глаза бегали по мордочке быстро-быстро и как-то по-хамелеоньи независимо, каждый сам по себе.

– Давай я его тебе в следующий раз отдам? – предложил Громов.

Я расхохотался. Чтобы Громов понял, что никакого следующего раза не будет.

– Гони сейчас, – потребовал я.

Громов огляделся. Я вдруг подумал, что сейчас он бежать кинется. Но Громов только плюнул и стал доставать телефон из чехла. Медленно-медленно.

Вообще-то лучше, конечно, чтобы Громов оставался должен, подумал я. Он человек талантливый во многих областях, вдруг пригодится?

– Ладно, – смилостивился я. – Прощаю в честь Дня Заполярника. Можешь телефон себе оставить.

Громов быстро убрал мобильник в карман.

– Но гони тогда три тысячи, – потребовал я. – В качестве отступного – это раз. Гони флаеры на «Анаболиков» – это два.