Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - стр. 50

Это была не речь, а в полном смысле слова стихия, которая захлестнула всех. Рабочие жадно ловили каждое слово и шумно рукоплескали Димитрову. Когда же он кончил говорить, никто и не подумал уходить. Миновала уже полночь, а рабочие не расходились.

Наутро мы попросили, чтобы кто-нибудь проводил Димитрова до села Очиндол и на рудник „Плакалница“. С ним сразу пошло человек 50–60»^>26.

Столь трогательные проявления искреннего чувства дорогого стоят. Димитров в глазах горняков, людей не склонных к сантиментам, был не просто заезжим агитатором, он был свой до мозга костей – упорно отстаивал требования стачечников, не чурался потолковать по душам с натуральными, из крови и плоти, пролетариями и разделить с ними кусок брынзы и кувшин вина.

Парламентские выборы 1913 года показали падение доверия к буржуазным и монархическим партиям, на которых лежала вина за национальную катастрофу и ухудшение материального положения трудящихся. Зато оппозиционным партиям, особенно Болгарскому земледельческому народному союзу (БЗНС), сопутствовал успех. БРСДП(т. с.) собрала 54 тысячи голосов и получила 18 мест в Народном собрании. Одним из народных представителей стал Георгий Димитров – не только самый молодой депутат в Болгарии, но и первый на Балканах депутат пролетарского происхождения.

Торжественного открытия парламента не получилось. Как только в зале появился царь Фердинанд, чтобы произнести тронную речь, с левых скамей раздались крики: «Долой монархию! Да здравствует республика!» Царь побагровел, смешался. Зал замер, и в тишине послышался нарочито громкий топот депутатов от партий тесных социалистов, широких социалистов, Болгарского земледельческого союза и Радикальной партии, покидающих зал Народного собрания в знак протеста против присутствия царя.

О предательстве национальных интересов страны дворцовой камарильей Димитров накануне разговаривал с Коларовым. Басил сравнил внешнюю политику Фердинанда с маятником: кивок Австрии, когда ему потребовался титул царя, – кивок России, когда задумана была война. Теперь же, после сокрушительной катастрофы, взор царя снова обратился к Вене.

Парламент просуществовал всего тринадцать дней. Не имевшее конституционного большинства правительство во главе с убеждённым сторонником австро-германской ориентации страны Василом Радославовым обязано было уйти в отставку. Однако вместо этого появился царский указ о роспуске Народного собрания и повторных выборах.

Новая кампания проходила в условиях небывалого террора властей против оппозиционных партий. В Бяла-Слатине предвыборное собрание, на котором выступал Димитров, было разогнано, местный партийный комитет арестован. Димитрова в сопровождении двух полицейских изгнали из города за то, что он, как было указано в протоколе, «подстрекал людей к бунту». Другой раз его арестовали в Берковице, потом во Враце, откуда отправили под конвоем в Софию. Он не видел в таких преследованиях ничего необычного, воспринимал их как должное. «Кто ищет спокойной жизни, тому не бывать социал-демократическим деятелем, – писал он Любе. – Неприятности не могут нас устрашить».