Геном: исцелённые - стр. 19
– Все равно нельзя. Нет, нет, опыты на зародышах запрещены во всем мире, – откликнулся Тобиас, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.
Девочка в банке, по которой они стучали, успокоилась и замерла. Артур включил карманный фонарик. Вдоль всего ее позвоночника отчетливо виднелись красные точки, некоторые из них окруженные бледно-синими гематомами. Во всем остальном она была похожа на обычного новорожденного из рекламы подгузников.
Некоторые зародыши шевелились: сосали палец, позевывали. Другие спокойно спали. Приглушенный свет не нарушал их сон, и под мерное шипение помп под столами в огромном зале текла своя, еле заметная жизнь. Жизнь, которой, похоже, не суждено было начаться.
– Зачем тогда их тут держат? – выдохнула потрясенная Эмма. – Так значит, это и есть «Поле жизни»? Чьей жизни, нашей? Так вот какой ценой нам достается выздоровление. Или про них мы забудем точно так же, как про вопящих в виварии животных? Мы готовы оставить их здесь, в темноте, и потом запросто лечиться, хвалиться перед Хельгбауэр своими успехами, как ни в чем не бывало лопать салаты в столовой и мечтать о будущем? Не слишком ли высока плата за наш эгоизм? Лично мне каждую ночь будут мерещиться эти чертовы склянки с теми, чью жизнь принесут в жертву ради нашей собственной. А вам что, нет?
Эмма вдруг медленно опустилась на пол, обхватила колени руками, как делала это до лечения, когда была аутистом, и начала раскачиваться вперед и назад, будто убаюкивала саму себя, и слезы текли по ее щекам.
Артур и Тобиас растерянно молчали. Они все еще поглядывали на банки и их невероятное содержимое. Живые крохотные человечки, что ждали часа рождения, который не наступит. Один из зародышей смотрел на них невидящими мутными глазами. Он просто среагировал на свет карманного фонарика, который Артур забыл выключить и случайно направил прямо на банку, но Артур и Тобиас вздрогнули и попятились.
Тобиас первым пришел в себя, подошел ко все еще глядящему в пустоту зародышу.
– Спи, ночь на дворе, – прошептал он, заглядывая в банку и поглаживая ее по стеклу. Малыш закрыл глаза.
– Не могу здесь больше. – Артур сжал виски руками, потер глаза, но и за закрытыми веками он видел то же самое.
– Давайте унесем их всех отсюда, а? – предложила Эмма, все еще сидя на полу. Ее глаза были безумны, а взгляд устремлен в одну точку.
– Ты с ума сошла! Эмма, очнись! – Артур потряс ее за плечо и поднял с пола.
– Тогда унесем только те, что с самыми большими детьми. Вдруг у них есть шанс выжить вне этой склянки? – Эмма опять заплакала. – Так мы спасем хотя бы некоторых!