Геном дьявола. Часть 2: Очищение - стр. 55
– Вот такая история, майор, – подытожил Олег, отведя взгляд.
– Невероятно, – выдохнул Васильев. – А что было потом, после этой операции?
– Анисимов вроде как не выдал нас. В отчет пошли только задержанные и те пятеро, которых мы пристрелили у входа в тайные подземелья. Хотя слухи о взрыве и потайном подвале всё равно потом поползли по округе. После штурма Ховринку на некоторое время даже взяли под охрану то ли военные, то ли комитетчики. А значит, о наших приключениях всё же узнали где надо. Правда, нас самих про это почему-то никто не спрашивал. Даже сейчас о нашем рейде в интернете ходят слухи, но, слава богу, никто в них особо не верит и считает всё это лишь городской байкой.
– А задержанные? Что с ними стало?
– Молчали. Никто ничего не знал о тайном подвале и руководителях секты, они лишь убивали животных, а их причастность к жертвоприношениям людей доказать не удалось. Некоторых посадили за живодерство и участие в экстремисткой организации. Пообщаться с ними нам не дали. Возможно они, как и мы, действительно ничего не знали о том тайном подвале.
– А вы как себя ощущали после этих событий?
– Как, как… А ты сам подумай, что бы у тебя на уме было после такого? Естественно, после штурма у многих из нас надломилась психика от увиденных и пережитых ужасов. Хоть мы и были отлично подготовлены физически и морально, но мы же тоже живые люди, а тем более еще молодые ребята. Произошедшее в подвале отразилось на всех нас. Я был в числе тех, у кого последствия были особенно тяжелыми. Я не мог нормально спать, меня мучали кошмары. Жена постоянно будила меня по ночам, потому что во сне я сильно стонал, а иногда даже орал. Служить в ОМОНе при таком состоянии было очень сложно. Короче, через пару месяцев после штурма я уволился со службы. Тогда же я начал сильно квасить, потому что только бухло притупляло рассудок и позволяло заглушить все эти кошмары. Мне было совсем не до поисков ответов на вопросы касаемо случившегося в Ховринской больнице. Больше всего поисками Кирилла занимался Морозов, который оказался самым сильным из нас в плане психической устойчивости. Собственно это никого из нас и не удивило. Он искал Кирилла долго, почти год, носом землю рыл, а мы ему помогали, как могли.
– И что, не нашел?
– Нашел… Да только и сам пропал потом вместе с ним…
– То есть?
Маврин выдохнул и продолжил:
– Почти через год, в феврале 91-го в моей квартире раздался телефонный звонок. К тому времени я уже немного отошел от последствий штурма, практически бросил пить и устроился слесарем на завод. Я взял трубку. Это звонил Морозов. Он говорил очень быстро и взволнованно, но я запомнил его слова: «Олег! Он здесь! Кирилл объявился в Ховрино! Быстро мчи сюда, к больнице. Этот чертенок теперь никуда не денется! Лебедев и Артемьев тоже в курсе. Всё, до встречи! Я слежу за ним». И как оказалось, больше голоса Морозова я никогда не услышу.