Гений - стр. 40
– Нам предстоит еще один подъем, – говорит Каэдэ.
Она кивает в сторону узенькой лестницы, ведущей к потолку пирамиды. Я тихо разглядываю лестницу. Каэдэ права: лестница ведет в потолок (и, возможно, оттуда на крышу), а он представляет собой лабиринт металлических мостков и путаницу металлических балок. Задняя боковина причаленного воздухолета отбрасывает тень, благодаря которой потолок в том месте погружен в темноту. Если нам удастся спрыгнуть с середины последнего лестничного пролета и подняться до переплетения металлических балок, мы сможем незамеченными подобраться к воздухолету и вскарабкаться по затененной стороне корпуса. Кроме того, вентиляционные ходы довольно сильно шумят, и это вместе с шумами и суетой у основания должно замаскировать все производимые нами звуки.
Надеюсь, моя новая нога выдержит. Я дважды подпрыгиваю на ней – испытываю. Болеть не болит, но я чувствую некоторое давление в том месте, где кожа встречается с металлом, словно одно не полностью срослось с другим. И тем не менее я не могу сдержать улыбку.
– Вот будет развлекуха, – говорю я.
Я почти вернулся в свою родную стихию.
Мы направляемся к погруженной в сумрак лестнице, потом по очереди перепрыгиваем на мостки и перебираемся на балки. Сначала Каэдэ. Забинтованная рука не добавляет ей сноровки, но она все же умудряется надежно ухватиться за балку. Теперь моя очередь. Я без труда перепрыгиваю на перекладину и прячусь в тени. Пока нога работает хорошо. Каэдэ одобрительно смотрит на меня.
– Чувствую себя прекрасно, – шепчу я.
– Я вижу.
Мы двигаемся молча. Мой медальон несколько раз выбивается из-под рубашки, приходится засовывать его обратно. Время от времени я поглядываю вниз или на воздухолет. Посадочная площадка заполнена военными всех рангов, и теперь, когда большая часть предыдущего экипажа «Династии» покинула воздухолет, смена образовала длинные очереди на входных пандусах. Я вижу, что все они проходят быстрый осмотр, проверку документов, экспресс-сканирование. Далеко внизу на площадке перед лифтом собираются новоприбывшие кадеты.
Вдруг я замираю.
– Что случилось? – резко спрашивает Каэдэ.
Я поднимаю палец. Мой взгляд замер на знакомой фигуре, пробирающейся сквозь толпу.
Томас.
Этот деятель проследил наш путь от самого Лос-Анджелеса. Он время от времени останавливается, чтобы задать вопрос вроде бы случайным солдатам. С ним собака такой белизны, что отсюда, с высоты, она светится, точно маяк. Я протираю глаза – уж не галлюцинация ли это? Нет, он здесь. Он протискивается сквозь толпу, держа руку на поясе у пистолета, в другой руке поводок громадной белой овчарки. За ним движется небольшая цепочка солдат. Мои конечности на мгновение немеют, и внезапно перед глазами встают картины: Томас целится из пистолета в мою мать, Томас избивает меня до полусмерти в комнате допросов Баталла-Холла. Видения окрашены в красный цвет.