Гений безответной любви - стр. 33

Левик мне рассказывал, что на Западе мужья специально нанимают женам психотерапевтов, и те за большие деньги все это выслушивают. Однако сам Левик признает, что Юнг и Фрейд передрались бы за такого пациента, как я, и порвали бы друг с другом намного раньше, чем они это сделали.

Странно: я, человек практически не знакомый с трудами ни того, ни другого, почему-то на всю жизнь запомнила, как именно расстались эти двое, Ученик и Учитель.

Они ехали в поезде. У Фрейда были проблемы, Юнг решил ему помочь и занялся с Фрейдом психоанализом. Но Фрейд наотрез отказался отвечать на некоторые вопросы.

Юнг страшно удивился и спросил:

– Почему?

– Это касается моей личной жизни, – ответил Фрейд. – Я могу потерять авторитет.

– В таком случае вы уже его потеряли, – сказал Юнг.

И, на мой взгляд, Карл Густав Юнг абсолютно прав. О каком, елки с палкой, авторитете может идти речь, если ты обратился за помощью к психоаналитику?! Одна только истина должна в этом случае тебя манить, одна лишь глубинная подоплека твоих прибамбасов.

У нас в поликлинике принимал психотерапевт – Анатолий Георгиевич Гусев, кандидат медицинских наук. Я к нему ходила, когда ехала крыша. Едва завидев меня – впервые! – он сразу разложил перед собой девственно голубую историю болезни и спросил:

– На что жалуемся?

– Я умираю от жажды, – ответила я, не таясь.

– Чего же вы жаждете? – поинтересовался этот замечательный молодой человек с кайзеровскими усами, но лысый и очень скрупулезный. Он взял ручку и приготовился занести все, что я скажу, в мою медицинскую карту.

– Пишите, – сказала я, – доктор: я жажду любви. С нечеловеческой силой и тоскою алчу я любви, меня пожирает ее холодное белое пламя.

– Бешенство матки? – участливо произнес Анатолий Георгиевич, доктор широкого профиля Толя Гусев. Наверное, в школе товарищи его дразнили Гусь.

– Возможно, вы на правильном пути, – сказала я, – но меня больше беспокоит сердце. Я маньяк любви, это мой гашиш, мой план, моя марихуана. Я на игле любви. Сию секунду я влюблена смертельно и навеки в шестнадцать человек.

– «…шестнадцать человек», – записал Анатолий Георгиевич и поднял голову. – Так в чем загвоздка?

– Загвоздка в том, – говорю я, – что к этой чертовой уйме людей (большинство из которых понятия не имеют о нашей с ними любовной связи), я имею скромное требование: непоколебимая, неукоснительная, незыблемая, неподвластная выветриванью и тленью патологическая верность мне до гроба. Сколько это у меня отнимает энергии, доктор! И ревность – ревность моя двигает горами!

– «Синдром Отелло», – написал Гусев большими буквами в графе «диагноз». – У вас в роду этим кто-нибудь страдал?