Гений - стр. 60
И вообще, боже ты мой, думал иногда Геннадий, холодея от изумления, сколько же мыслящего мозгового вещества в головах миллиардов людей, живущих в мире! Это вещество постоянно работает, шевелится, хочет удивить себя и других. Да и сам Геннадий, если бы его спросили, чего он хочет больше всего, ответил бы: удивлять себя и других. Удивлять и радовать, что почти одно и то же. В этом, наверное, и смысл жизни. Глядя на красивое и оригинальное здание, смело стачанный автомобиль, на хорошую игру актеров в кино или на фантастических спортсменов, черт-те что вытворяющих со своим телом и пространством, восхищаясь мыслями и слогом хорошей книги, Геннадий гордился архитекторами, дизайнерами, конструкторами, людьми спорта, искусства и литературы, не различая, кто они, американцы, немцы или русские, он не был болельщиком наших в узком смысле, потому что все земляне для него были – наши.
Геннадий даже стеснялся простоты своих мыслей и воззрений на мир. Он не понимал философских, идеологических и политических споров, вернее, не видел в них смысла, ему все давно уже представлялось ясным: хорошо то, что объединяет людей для хороших дел, и плохо то, что их разделяет или объединяет для дел плохих. Уточняющие вопросы о том, какие дела считать хорошими, а какие плохими, он считал нарочитым придуриванием: это и так все знают. Нации, религии, партии – все это внешнее и второстепенное, полагал Геннадий. В каких-то условиях они важны и нужны, в каких-то вредны и мешают, жизнь в конечном счете определяют очень простые вещи – любовь и тяга к друг другу. Вот и все. Так глупо, что и не поспоришь, посмеивалась над этими рассуждениями одна из его подруг, с которой он до сих пор сохранил хорошие отношения, хоть и на расстоянии.
Главное, это работало в его жизни, включая такую важную для молодого человека сторону, как общение с девушками. Если Геннадию кто нравился, он выражал это прямо и открыто, свободными словами. Кого-то это пугало, но Геннадий не огорчался – значит, нет порыва к объединению для радости. А кому-то было по душе, и наступала пора удивлять и удивляться тому, сколько хорошего и интересного открывается при согласном объединении двух людей. Это редко продолжалось долго: девушки считали, что общаться с Геннадием во всех смыслах приятно, но для брака он чересчур экзотичен и слишком занят своей работой и своими мыслями. Да и небогат по московским меркам, прямо скажем, хотя Геннадия приняли после университета в большой коллектив, разрабатывающий Национальную систему высокоскоростного движения. Но он там занимался не столько конкретными разработками, сколько проектами будущего, а за будущее, как известно, платят мало, поскольку не насущно. Приходилось, как и раньше, подрабатывать, но конкуренция становилась все жестче, а рынок услуг, наоборот, сужался за счет того, что пользователи сами становились продвинутыми, да и заложенное в электронных устройствах обеспечение все более совершенствовалось, не требуя вмешательства. Геннадию в принципе нравились деньги: с их помощью можно удивлять подарками маму и девушек, они позволяют путешествовать, окружать себя красивыми уютными вещами – как в тех идеальных домиках, которые он строил в детстве. Он ценил и любил роскошь. Тут бы, конечно, подобрать другое слово, Геннадий как-то попытался найти синоним, и в словаре открылось: блеск, богатство, изобилие, великолепие, изящество, люкс, шик, излишество, пышность, баловство, нарядность… Нет, все не то. Комфорт? Тоже не то. В списке не оказалось слова