Гений - стр. 52
Аркадий, прочитав это с ехидным пафосом, щелкнул по листовке пальцем:
– На отличной бумаге, между прочим, цветная фотография – бойцы-молодцы, приятные молодые люди, нашли же таких! – Аркадий показал Торопкому, но тот не стал смотреть. Не поднимая головы, он медленно выговорил:
– Вот почему, Аркадий, ты, который вроде бы на словах сочувствуешь нашей национально-освободительной борьбе, выбрал именно эти две листовки? Почему те, кто пишет против ополченцев, а говоря правильно, боевиков, у тебя получаются дебилы и идиоты, а те, кто за боевиков, выглядят как вменяемые и разумные? Приятные молодые люди!
– Ты чего, Леша? – удивился Аркадий. – Ничего я не выбирал, я к тому, что Свербухов, тесть мой прекрасный, печатает листовки сегодня нашим, а завтра вашим.
– Потому что и ваши, и наши – дураки! – резко сказала Нина, оскорбившись за отца. – А с кого и деньги брать, если не с дураков?
– Значит, погибающие за свободу, дураки? – спросил ее Торопкий.
Нина замешкалась, Евгений тут же помог:
– На самом деле Нина не считала ни тех ни других дураками, ей просто жалко было молодых, здоровых, красивых мужчин, которые гибнут, не зря она при этом невольно глянула на мощную шею Алексея, любуясь ею и с горечью представляя, что и она может стать мертвой.
Нина совсем лишилась языка, только глотала воздух, а Аркадий строго сказал:
– Вот что, брат, ты хватит психозом свои глупости прикрывать! Выдумываешь неизвестно что!
– Вот именно! – поддержала Нина.
– Да нет, – не согласился Евгений. – Не выдумываю. Хотя я тебя, Аркадий, понимаю. Тебе неприятны личные темы, потому что ты боишься, что они могут коснуться твоей связи с Анфисой.
Если может после тишины наступить еще одна тишина, тише первой, то это был как раз такой момент. Даже Владик перестал жевать и болтать ногами. Нина окаменела. Торопкий, как сидел неподвижным, так и остался сидеть, лишь шея его, о которой так лестно отозвался Евгений, почему-то сделалась заметно краснее.
– Ты, брат… – выдохнул Аркадий. – Ты… Знаешь… Ты это… Ты не то… Ты, наверно, имеешь в виду, что мы с ней в школе дружили?
– Евгений понял поданный ему намек, – сказал Евгений, – и охотно согласился: да, я это имею в виду.
Загрохотали ножки отодвигаемого стула: Торопкий встал.
– Так, – сказал он. – Ладно. Спасибо.
И тяжело пошел к двери.
Помедлил, обернулся, сказал:
– И все-таки, Аркадий, как-то быстро ты точку зрения изменил.
– Какую?
– Сам понимаешь. На окружающее. Перекрасился, что ли? Ну-ну.
Едва закрылась за Торопким дверь, Нина негромко и жестко сказала:
– Владик, иди к себе!