Гений - стр. 33
– Солгал Трофим Сергеевич, – в своем обычном духе продолжил Евгений слова Мовчана, – что было видно по его веселым глазам, глазам человека, который не только привык лгать, а делает это с удовольствием.
– Гляди-ка, угадал! – расхохотался Мовчан. – Угадал, да не совсем! Согласие по умолчанию имеется, поскольку Иван Ефремович никаких возражений мне не предъявил, а он, конечно, в курсе. Ладно, успокою вас: завтра мой Степа приедет, и я Светлану отпущу. А то натворит что-нибудь, не дождавшись своего счастья, ей же будет хуже!
– Степа приедет? – эта новость была для Аркадия неприятна. – Неужели он надеется… Не выйдет она за него! Даже смешно! Кто может заставить человека?! Давно уже двадцать первый век на дворе!
– Это кому как, – усомнился Мовчан.
Евгений положил руку на плечо брата с заботливостью старшего фронтового товарища:
– Не волнуйся, Аркадий. Трофим Сергеевич, как отец, сделает все, чего хочет его сын, но сделает так, чтобы из этого ничего не получилось, потому что он сам Светлану любит.
Женщина в погонах аж дернулась.
– Ну вы вообще! Дичь какая-то!
Мовчан стал полностью серьезным, впервые за время разговора. Он вообще умел в жизни экономить себя, найдя хороший способ – относиться ко всему с юмором. Трофим Сергеевич душой планировал над действительностью, изредка с нею соприкасаясь. Когда однажды пришлось в целях целесообразности собственноручно застрелить человека, которого надо было застрелить, Трофим Сергеевич не стал корчить злобное лицо и обвинять убиваемого, как это делают в кино отрицательные герои, желая себя чем-то оправдать, он сказал вполне по-доброму: «Вот так, братка. Сегодня я тебя, завтра ты меня. Такова жизнь!» – «Как же я сумею завтра тебя, если сегодня умру?» – спросил бледный убиваемый, не верящий, что его убьют. «В самом деле! – засмеялся Мовчан. – Извини, ошибка вышла!» И застрелил человека, а потом, когда вспоминал об этом и когда, как тошнота с похмелья, подступала непрошеная совесть, тут же сердобольная память подсовывала эту удачную шутку, и сразу становилось легче.
Видимо, Евгений задел за живое, за самое живое, что было в Трофиме Сергеевиче.
– Ты с чего это взял, убогий? Кто тебе это в уши надул?
– Он гениальный человек, – ответил Аркадий за Евгения. – У него дар: видит человека насквозь.
Мовчан никогда в такие вещи не верил. Как можно видеть человека насквозь, если человек в принципе непроницаем? Любой человек – стена, дверь, в лучшем случае окно. Стену можно пробить, дверь выбить, через окно увидеть то, что за окном. Но в самой стене, в самой двери, в самом окне ничего разглядеть нельзя. Там, внутри, темно. Да, стекло окна прозрачно, но вещество стекла – тоже темное. Не этими словами Мовчан, конечно, думал, но об этом. Проще говоря: человек – оболочка. Все, что нужно, и так видно, без всяких «насквозь».