Гений - стр. 24

– Что? – услышал вдруг Яков Матвеевич.

Вагнер посмотрел на Маклакова, который вопросительно смотрел на него. Значит, он вслух это произнес? При этом, похоже, обошелся без «Вагнер сказал».

Наваждение кончилось. Вагнер встряхнулся и начал распоряжаться, входя в привычную колею.

[3]

Аркадий в это время подрулил к тыльной стороне одноэтажного здания казенного безликого вида, вышел из машины, встал под зарешеченным окошком и негромко позвал:

– Светлана!

– Аркадий? – почти сразу же отозвался девичий голос, мелодичный, но с некоторой охриплостью, с шершавинкой, как это бывает у девушек спросонья, когда они еще не успели ни о чем дневном подумать, а потому не ждешь от них ничего злого или доброго.

– Как ты? – спросил Аркадий.

– Нормально.

– К тебе пускают?

– Мама вчера приходила. Может, и тебе позволят.

– Сейчас! – загорелся Аркадий. – Жди!

Он вскочил в машину, Евгений поспешил за ним. Они поехали вокруг здания.

– Скорее всего не пустят, гады! – заранее сердился Аркадий.

Уверенность в неисполнимости какого-либо дела обычно придает человеку очень уверенный вид. Когда он надеется, то осторожен, робок, зыбок, боится спугнуть надежду, а когда все предопределено, бояться нечего, можно лезть нахрапом – все равно не получится.

Вот Аркадий и попер напролом, заявив дежурившему сержанту:

– В соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, если заключенный не осужден по суду, ему разрешены свидания!

На самом деле Аркадий понятия не имел, действительно ли заключенному разрешены свидания, если он не осужден. Но он полагался на то, что и сержант этого не помнит. Полиция, как всем известно, в законах не очень-то разбирается, потому что знание их вызывает лишние сомнения, а сомнения мешают практической деятельности по пресечению нарушения законов.

Сержант Клюквин четко понимал одно: пустить или не пустить Аркадия есть выбор его доброй воли. Причем, если не пустит, ему ничего не будет. А вот если пустит, могут быть неприятности.

Но ему было скучно, поэтому Клюквин почти доброжелательно спросил Аркадия, с которым когда-то учился в школе:

– К Светланке, значит?

– Ну да.

Аркадий в голосе Клюквина услышал надежду, поэтому тут же размяк – на радость сержанту, которому это сулило развлечение.

– Сереж, в самом деле, я хоть через решетку с ней поговорю, – попросил Аркадий.

– Конечно. А хотел бы и за решетку попасть? Она ведь там одна сидит. Вернее, извини за выражение, лежит. На топчанчике. Жестко, конечно, но я бы и на жестком ее с аппетитом… – И Клюквин выразил словом, что бы он сделал со Светланой с аппетитом.