Генералиссимус с бантиками - стр. 15

Ему преградили дорогу железные тележки с чугунными колёсами, на которых когда-то рабочие развозили по цеху тяжёлые заготовки и продукты умственного и физического труда. Женя бросил чемоданы на тележку, оглянулся, прислушался, отметив с досадой, что он вёл себя, как опытный крадун.

Далеко за его спиной раздавались крики, звучали команды, рёв машин и крик Смаги:

– Не смей, Смольный! Убери камеры, а то я пойду на крайность!

Однако камеры были включены, и шёл прямой репортаж в эфир, поэтому Смага, строго глядя в объектив камеры, сказал в микрофон, протянутый ему Смольным:

– Прошу по – хорошему: не мешайте трудовым будням полиции. Идёт плановая работа. Фамилии задержанных граждан пока называть не буду. Идём по горячим следам…

– Да, шеф, следы есть, – сказал, тяжело дыша, Тятя. – А чемоданы исчезли. Кто-то унёс.

– Прочесать всё в радиусе километра! – крикнул Смага, багровея лицом от чувства злости.

Он понял, что машинный голос использовал его – опытного сыщика – в своих целях, как подсадную утку. Две камеры смотрели в лицо Смаги, и он спохватился, потому что на его лице должна была отразиться гамма чувств от страдания, что его, как маленького ребёнка, обвели вокруг пальца. А телезрители, конечно, видя лицо Смаги на экране, легко могли понять, что его обманули бандиты.

Смага метнулся широким, стремительным шагом в микроавтобус, где был «обезьянник» и где под охраной «омоновца» сидели спиной друг к другу Мефодий Петрович и Савелий Кузьмич. Их поднятые вверх руки были прикованы к коротким потолочным цепям машины. На передней стороне «обезьянника» было широкое окно с решёткой и железной дверцей. Сейчас дверца была открыта, и оба задержанных смотрели на портативный экран телевизора, который находился впереди салона на панели приборов. На экране был заполненный депутатами зал ГосДумы. Депутаты смотрели по ТВ репортаж Смольного, поглядывали на наручные часы, чтобы этим жестом показать всей стране: как они были озабочены долгим ожиданием президента.

Мефодий Петрович и Савелий Кузьмич смотрели только на спикера нижней палаты Медного – Широкого. Он в то время, когда депутаты глядели на экран ТВ, резко опустив голову и прикрывая губы ладонью, разговаривал с кем-то по телефону. Положив трубку на рычаг аппарата, Медный – Широкий взглянул на наручные часы. Время было 10.20. Медный – Широкий, вероятно забыв, что он сидел на трибуне перед залом, полным депутатов и телекамер, а скорей всего, по привычке, не обращая ни на кого и ни на что внимание, поднял руку и начал чесать затылок. Этот жест рукой спикер палаты совершал всякий раз, когда попадал в трудные ситуации.