Ген Любви - стр. 12
Прощание с подругами было тяжелым. Но мы надеялись, что встретимся, если не на зимних каникулах, то на летних – обязательно. Наша дружба, которая началась еще до школы, была настолько крепкой, что никакое расстояние и разлука не могли повлиять на нее.
– Мой папа вводит для меня режим экономии, – с грустью сообщила Машка. – А я собиралась прилететь к тебе в Америку. Там много мужчин в Силиконовой долине. Мне как раз туда надо.
– В Кремниевой, – поправила Оля.
– Какая разница!
– Большая. Правильно говорить – Кремниевая.
– Кремниевая, Силиконовая… Все равно папа урезал финансирование. – Машка вздохнула.
Отец Машки был дипломатом в Индии. Она то жила с одной мамой, то с обоими родителями, а когда они уезжали, тогда к ней приезжала бабушка. Последний год Машка стала совсем самостоятельной, но моя бабушка за ней присматривала. Нас сроднили не только образ жизни, но и дружба с детского сада и соседство: один дом, один подъезд, один этаж и квартиры напротив.
– Приедешь! – Я скрестила пальцы. – Держим пальцы и кулачки.
– Полинка, не знаю, какой из тебя получится врач, но ни в коем случае не бросай рисовать, – попросила Оля с мольбой в глазах. – Я этого тебе не прощу.
Оля была полной противоположностью Машки. Поэтому Оля всегда была «Олей», а вот Маша – только «Машкой».
Оля была среднего роста, на этом наше сходство заканчивалось. Потому что Оля – необыкновенная, экзотическая пышечка с короткими и вечно растрепанными темными волосами. Свои буйные кудри она стригла довольно коротко. На ее курносом носу сидели очки, и сквозь стекла на нас посматривали внимательные черные глаза. Я всегда считала, что в Оле есть если не цыганская кровь, то восточная точно, как, например, у Пушкина. И все потому, что только она могла верить в пустые ведра, черных кошек, рассыпавшуюся соль, упавшую на пол вилку, выброшенный вечером мусор, зашивание одежды на себе, свист в доме, нахождение между двух зеркал и многое другое. Только в прикуривание от спички она не верила, и то только потому, что уже давно в современном мире существовали электричество и зажигалки. Оля могла стать находкой для фольклориста. Количество известных ей примет не поддавалось исчислению. При этом она хотела поступить в театральный институт на костюмера. Для наших спектаклей в школе она шила греческие туники, платья с кринолинами и фижмами, какие-то художественные шифоновые тряпочки. Но настоящим шедевром стали наши платья на выпускной.
– Я согласна с Олей, – кивнула Машка.
– Я не брошу рисовать. Обещаю! Да и не могу, это сильнее меня.