Гедонизм - стр. 4
Апатов остановился, а Джорджос затараторил. Греки радостно заголосили, отвечая, что их «русский гость понял их правильно».
– Ну вот и славно,– улыбнулся Апатов и продолжил.– Я вам как раз расскажу одну историю.
Запинаясь, Джорджос начал переводить.
– Она произошла вот уже две недели назад, во всеми вами любимой Македонии… Я тогда бродил по Салоникам. Оператора с собой не взял: хотелось самому посмотреть, как люди бастуют. Сначала я всё ходил по маленьким улочкам. На них почти никого не было, и я даже думал пойти домой. Но-о тут мне повезло, и я попал на какую-то площадь. На неё выходила широкая дорога, чуть ли не проспект. И с этой дороги на площадь двигалась целая толпа протестующих. Я решил подойти, разглядеть их, и, когда подошёл, увидел женщину. Она стояла на выходе в площадь и держала ребёнка у груди… Чёрт её знает, зачем она там стояла. Может, поставили, а может – сама вышла. Бедность, голод, мало ли что. Может, и отчаявшаяся,– странно улыбнулся Апатов.– Стояла себе на проходе и с каким-то отстранённым видом ждала толпы. Будто это и не она там стояла, а кто-то другой. И тут случилось вот что.
Сперва с другого конца улицы пригрозили сиренами. Потом кто-то начал стрелять – не иначе полиция руку приложила. Толпу это, мягко говоря, испугало, и все как-то внезапно побежали. Началась давка, неразбериха, и вся эта демонстрация была готова ввалиться в площадь без задней мысли. А та женщина… она всё стояла, и хоть бы хны. А теперь хотите самое интересное? – Апатов окинул взглядом компанию за столом.– Я там стоял и думал: сейчас бы взять и спасти, вытолкнуть женщину из потока…
Знаете, что я сделал?
Апатов помолчал, ожидая, пока Джорджос переведёт. Публика, слушавшая и подсушивавшая, как будто замерла.
– А ничего я не сделал,– жутко улыбнулся Апатов, и, казалось, посмотрел всем в глаза одновременно.– Я бы успел, повстанцы бы и не коснулись меня. Но я даже не двинулся с места. Не из страха, нет,– из расчёта, из хладнокровной мысли. Знаете, что это за мысль? Не знаете… А мысль-то примитивная. Мы – никто, и женщина эта была никем, и ребёнок её – никто. Она – это беспомощность, это глупость и неудача в одном лице. Она – это слабость, а толпа – это сила. Простейшая аналогия, простейшая! Она ведь как Македония, которая всё равно проиграет – не те силы. Государство победит, именно государство, потому что власть – это сила, сила руководящая, решающая.
Апатов перевёл дух. Все смотрели на него, как на помешанного, кроме юноши, которого Джорджос называл «оппозицией». Тот глядел как-то грустно и, похоже, хотел возразить, однако понимал, что это бесполезно.