Где-то там гиппопотам - стр. 2
– А где это?
Бен перевернул листок. Адреса не было – только четыре коротких слова:
Приходи – сейчас или никогда!
Он заглянул в конверт. На дне притаилось маленькое коричневое перышко – и больше ничего.
Мама сказала:
– Музей ниже по реке, на другой стороне, кажется, между мостом и плотиной – но у плотины тебе точно делать нечего.
– Не пойду я к реке, – вздохнул Бен. – Я тебе уже миллион раз обещал близко к воде не подходить. Мне просто хочется в музей. Это же не очень далеко, почему ты меня не пускаешь? Ты что-нибудь знаешь? Тебе там не нравится?
Даже не доев кашу, мама начала распаковывать коробку с художественными принадлежностями для магазина. Бен испугался, что она так и будет молчать – обычное дело, она часто не отвечала, если хотела прекратить разговор.
Но нет, мама заговорила снова:
– Я не говорила, что не нравится. Они, ну… А с чего это ты начал интересоваться музеями?
– Просто стало интересно. Может, в интернете посмотреть?
Мама закусила было губу, но сдалась.
– Посмотри перед школой, если успеешь. Скорее всего, у них и сайта никакого нет – разве что там все сильно изменилось. Когда-то музей возглавляла одна старушка, хотя она уже, наверно, умерла.
Времени оставалось немного. Бен не смог найти ни одного упоминания о Музее Гарнер-Ги, зато нашел очень продвинутый сайт только что отреставрированного суперсовременного Научного музея. Мама заглянула сыну через плечо.
– Может, лучше сюда сходишь? Музей в самом центре, от нас близко. Чучел там тоже хватает. И директорша на вид такая умная. Только с приветливостью у нее, по-моему, беда.
– Похожа на гигантское насекомое, – захихикал Бен. – Ни за что туда не пойду, она меня съест.
– Не вредничай, – помимо воли мама улыбнулась.
Бену не хотелось снова огорчать маму, поэтому он больше не заговаривал о музее. Перед уходом в школу он сунул приглашение на полку, где хранил свои сокровища. Он решил расспросить о музее учительницу. Вдруг она что знает.
Музей открыт
День в Музее Гарнер-Ги проходил как обычно. Нынче здесь, как всегда, по углам таились тени, и немудрено: окна маленькие, стены темные, свет тусклый – генератор работал вполсилы, даже когда был новеньким. Теперь-то он отнюдь не новый, и люстры едва тлели, как лампочка фонарика, у которого садятся батарейки. Порой свет мигал, порой отключался совсем, погружая залы в сумеречную тьму, пахнущую медом, нафталином, запертыми ящиками и текучим временем.
При всем при том внутри было очаровательно – если удавалось попасть внутрь.
Если удавалось попасть внутрь, был шанс увидеть стеклянный улей с живыми пчелами. Или огромное яйцо вымершей слоновой птицы, или солнечные часы, такие маленькие, что в столовой ложке поместятся.