Где наша не пропадала - стр. 67
И я, конечно, причастен, но я брал единственное яйцо, чтобы птица гнездо не бросила и потом не мучилась по осени с запоздалым выводком. Пусть не всегда, но все-таки думал, как безболезненней разойтись. А Крапивник одно брал для проверки, тюкал о ствол березы и смотрел – нет ли зародыша. И если не было – выгребал подчистую. А потом их пил.
Облаяли меня дрозды, обгадили и погнали подальше от своего дома. Бежал, как швед из-под Полтавы, и за этот позор решил поквитаться с Крапивником, потому как считал, что за его жадность отдуваюсь. Для мести своей прихватил яйцо из дроздиного гнезда. Опустил его в лужу, смотрю – плавает, значит, насиженное, и хорошо насиженное – половина над водой торчит. Такое мне и требовалось.
Подошел к шалашу. Ребята уже костер развели. Рядом с Крапивником лежала кепка, и в ней больше десятка дроздиных яиц. А сам он развалился под деревом и перед трапезой пел свою любимую песенку о том, что яйца чем мельче, тем вкуснее, куриные лучше гусиных, голубиные лучше куриных, дроздиные лучше голубиных, воробьиные самые вкусные, но слишком уж крохотные. И еще он утверждал, что Петр Первый любил суп из воробьев. Где он такую ерунду услышал – не знаю, он уверял, что читал в старинной книге. Врал, наверное, ему и современные-то лень читать.
Пока он балаболил, я незаметно подложил в кепку насиженный сюрприз и для отвода глаз занялся дровами. Ломаю сушняк, а сам посматриваю, жду, когда он к еде приступит, жалею, что ребят не предупредил, хором смеяться всегда веселее. И вот наконец-то он наговорился, достал из кармана коробок с солью и придвинул к себе кепку. Ловко у него получалось: обмакнет палец в соль, лизнет и яйцом запивает, потом снова обмакнет. Не спеша. Со вкусом. Я настороже, еле смех удерживаю – одно, другое, пятое… и все спокойно – аж вспотел, ожидаючи. Начал думать, что он проглотил птенца и не заметил. Хотел уже сказать про сюрприз. Потом гляжу – блаженная мордализация Крапивника вытянулась, глаза налились слезами. Вот оно – маслян ком, и прошел кувырком, да что-то отрыгается. Вскочил наш лакомка, начал отплевываться, потом свалился на землю, и его стало рвать. Да так страшно, что у меня самого тошнота подступила.
И смеяться расхотелось. Я даже рассказывать о своей шуточке не рискнул.
Может, и правильно сделал, Крапивник после этого к дроздиным яйцам не прикасался.
И все-таки поют они или нет? Может, пели когда-то да разучились? Или я такой невезучий?
Игра на высадку
Есть люди, мимо которых трудно пройти не зацепив, они будто сами напрашиваются, чтобы их непременно ущипнули или ткнули в бок. Жил в поселке один Кирюха. И это вовсе не прозвище. Мамочка его Кириллом звала, торжественно выговаривала, через два «л», словно князя какого величала. А какой там Кирилл, если самый натуральный Кирюха. И вид, и повадки – все какое-то непонятное.