Где деньги, мародер? - стр. 22
Пальцы снова сжали мое запястье. Ага, значит Лизонька как раз сидит сейчас рядом со мной. И это ее дыхание я сейчас чувствую на своем ухе. По кусочкам? Я еще раз пошевелился, но ничего особенного, кроме обычной сонной скованности не ощутил. Захотелось открыть глаза, чтобы посмотреть на кудесницу, исцелившую меня после подземного боя, но я сдержался.
– А что ты вообще там делал? – с подозрением проговорила Соловейка. – Да еще и вместе с Лизонькой…
– А это не твое дело, дорогуша, – отчеканил незнакомец.
– Нет, подожди… – послышался звук, как будто Соловейка соскочила со стула. – Тебя вообще не должно было там быть! Это значит…
– Ничего, дорогуша, ничего это не значит, – незнакомец рассмеялся. – Я правильно понял, что ты не хочешь отдавать мне Лебовского и выбираешь вариант «я иду к Гезехусу»?
– Сссскотина, – прошипела Соловейка.
– Я тебя тоже люблю, дорогуша! – раздался треск, потом что-то упало. – О, нет-нет-нет, Сольвейг Павловна, лучше не надо вот этих глупостей! Вы легко можете продырявить мое бренное тело шестнадцатью разными способами, но что вам это даст?
– Ненавижу тебя, – отчеканила Соловейка. Потом раздались ее торопливые шаги. Хлопнула дверь.
Незнакомец вздохнул. Его неторопливые шаги приблизились.
– Как он, Лизонька? – совсем другим тоном, практически ласково спросил он.
– Утром будет в порядке, – сказала Лизонька и отпустила мою руку.
– Милая, я может быть и никчемный целитель, но отлично определяю вранье, – он беззлобно рассмеялся. – Готов спорить, он уже пришел в себя. Ведь так, Богдан Лебовский?
– Да, – я открыл глаза. Незнакомец оказался на вид совершенно неопасным. Пока я слушал его вкрадчивый голос, мне казалось, что он должен выглядеть этаким опереточным злодеем, с тонкими усиками и черными как ночь волосами, щедро залитыми бриолином. Но хрен там я угадал. Рядом с кроватью стоял толстенький и кругленький человечек, едва ли выше меня ростом. Простецкое лицо с носом-картошкой могло принадлежать какому-нибудь продавцу с Толкучего рынка или, там, учителю труда, вбивающему в бестолковых недорослей искусство сколачивать табуретки. Но уж никак не грозному интригану…
– Что скажешь, Лизонька? – ласково спросил он. – Будет жить наш Лебовский?
– Конечно, Ярослав Львович, – сказала Лизонька и поднялась на ноги. – На самом деле, он здоров уже часа три как. Просто…
– Просто у тебя на него были свои планы, понимаю, милая, – толстячок кивнул. Его некрасивые губы, декорированные дурацкими топорщащимися усиками расплылись в доброй улыбке.
А я, тем временем, смотрел на Лизоньку. Хм, а ведь я ее уже видел! Это она сидела на крыльце, уткнувшись в конспект. Только я думал, что она парень. Очкарик-задохлик, типичный такой заучка. Сейчас ее волосы растрепались и вывалились из-под шапочки. И вообще если разглядывать, то было заметно, что она девушка. Но кто второй раз смотрит на ботана, уткнувшегося в тетрадку?