Гайдзин - стр. 178
– Пьянство здесь поощряют, Филип, потому что пьяницы теряют счет деньгам. Но никогда не пытайтесь затеять ссору с вышибалой, вы даже представить себе не можете, как здорово они дерутся без оружия.
– В сравнении с Пьяным Городом здесь порядка не меньше, чем на набережной Риджентс в Брайтоне.
Какая-то шумливая девица схватила Тайрера за руку и постаралась затащить его в дверь:
– Саке, хейа? Дзиг-дзиг сир’на харосый, масса…
– Ийе, домо, ийе… – выпалил Тайрер, – нет, спасибо, нет, – и торопливо догнал Андре. – Бог мой, я насилу вырвался от нее!
– Это их работа.
Андре свернул с главной улицы, прошел между домами, повернул еще в один переулок, остановился перед неказистой дверью в ограде с грязной вывеской над ней и постучал. Тайрер узнал иероглифы, которые Андре показывал ему раньше: дом Трех Карпов. Крошечная решетка в двери скользнула в сторону. Глаза внимательно рассмотрели их. Дверь открылась, и Тайрер очутился в волшебной стране.
Маленький сад, масляные фонари и горящие свечи. Влажно поблескивающая дорожка из плоских серых камней, уложенных в зеленом мху, островки цветов, много карликовых кленов – кроваво-красные листья на том же зеленом фоне, – бледно-оранжевый свет, пробивающийся через матовые сёдзи. Миниатюрный мостик через маленький ручей, шум водопада неподалеку. На веранде сидела на коленях женщина средних лет, мама-сан, в роскошном кимоно и с высокой красивой прической.
– Bon soir, мсье Фурансу-сан, – сказала она, положила обе ладони на пол веранды и поклонилась.
Андре поклонился в ответ.
– Райко-сан, конбанва. Икага дэсу ка? – Добрый вечер, как вы поживаете? – Корэ ва ватати но ломодати дэсу, Тайрер-сан. – Это мой друг, мистер Тайрер.
– А со дэсу ка? Тайра-сан? – Она низко поклонилась, Тайрер неловко поклонился в ответ, потом она сделала им знак следовать за ней.
– Она говорит, что Тайра – старинное японское имя, очень знаменитое. Вам повезло, Филип, большинство из нас довольствуются прозвищами. Я – Фурансу-сан, только так им удается выговорить слово «француз».
Они сняли туфли, чтобы не запачкать очень чистые и дорогие татами, потом сели в комнате, скрестив под собой ноги, – Филип сидел так впервые, и ему было очень неудобно. Андре Понсен показал ему такояму, нишу, где вывешивался особый свиток с иероглифами и помещалась композиция из живых цветов, менявшихся каждый день, объясняя все в деталях, чтобы Тайрер мог по достоинству оценить качество сёдзи и дерева.
Подали саке. Прислужница была совсем юной, лет, наверное, десяти, с некрасивым лицом, но управлявшаяся с подносами умело и в полном молчании. Райко налила вино: сначала Андре, потом Тайреру, потом себе. Она сделала глоток, Андре осушил крошечную чашечку и протянул ее, чтобы ее наполнили снова, Тайрер последовал его примеру, находя вкус саке не неприятным, но пресным. Обе чашечки были немедленно наполнены, осушены и наполнены снова. Принесли еще подносы и еще кувшинчики с саке.