Гастроли «ГЕКУБЫ» - стр. 17

– Я знаю, ты, наверное, еще стесняешься покупать в аптеках эти предметы (она так и сказала: «предметы»! ), поэтому я решила тебе помочь. Если понадобится еще, обязательно скажи мне. Ну, а как ими пользоваться, ты, надеюсь, догадаешься.

– Догадаюсь, тетушка. Ты просто прелесть! Главное – сама не залети!

– Кирилл! Что ты такое говоришь!

– Молчу, молчу!..

Жизнь стала меняться, и нельзя сказать, что в худшую сторону. Но иногда из квартиры меня теперь выставляли. Корректно и твердо. Всякий раз тетушка не забывала извиниться, да я и не думал обижаться, находя приют либо у Катюхи с Ленкой, либо в многокомнатной квартире Лехи Вараксина, моего корешка и нашего незаменимого басиста. Жизнь – это жизнь, за тетушку можно было только радоваться.

Дожевав пицу, я устроился перед телеящиком и лениво застучал по клавишам дистанционного пульта. Политиков послушно сменили американские гангстеры, гангстеров – полицейские, а в конце концов возник старенький Таривердиев, играющий что-то на пианино. Одним ухом прислушиваясь к бурчанию в животе, вторым – к Таривердиеву, я откинулся на спинку кресла и сомкнул веки. Еще бы юную Пугачеву запустили, совсем стало бы хорошо. Скажем, что-нибудь из «Иронии судьбы»… Лучшие, если разобраться, из ее песен. Недаром Вараксин так и поделил времечко: эпоха ранней Пугачевой, эпоха поздней Аллы. Есть в этом некий потаенный смысл. Определенно есть…

Руки и ноги постепенно теплели, кажется, и в полушариях, переживших как минимум четырехбальное землетрясение, начинал устанавливаться относительный порядок. Великое дело – молодость! Болезнь Паркинсона мне определенно пока не грозила. Сон, еда и Катюхи – все шло только на пользу!

Я почти задремал, когда противной осой в прихожей зажужжал звонок. Чертыхаясь и с неохотой расставаясь с дремотной негой, я поплелся отворять ворота.

– Здорово, герой!

В квартиру вошли тренер Володя с аккуратным саквояжиком Чеховских времен и Борик Селиванов, который, кажется, и не думал хромать, ступая вполне твердо и основательно.

– Так… – промычал я. – Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?

– Вот-вот, – Володя кивнул. – Примерно, то же и я сказал, когда увидел сегодня нашего Борика.

Я внимательно посмотрел на ноги Селиванова. Он тотчас занервничал.

– Чего ты?

– Да вот гляжу-выбираю, какая же нога у тебя сломана – правая или левая.

– Все в порядке, никаких переломов.

– Вот тут ты, Борик, ошибаешься! Есть перелом. Точнее, будет.

– Брэк, парни! – Володя успокаивающе похлопал меня по груди, подтолкнул в комнату. Мы молча сели вокруг круглого столика, уставились друг на дружку.