Гарем ундер-лейтенанта Говорова - стр. 30
«Что же будет дальше? Не уж-то я никогда её более не увижу?» – с этой тяжёлой мыслью, беспрерывно терзавшей душу офицера, и прошёл весь следующий день. Похоже, Говоров действительно влюбился. Причём, он вовсе не отдавал себе отчёта в том, что именно привлекло его в ночной гостье, что зацепило. И ведь бурный интим, похоже, был тут вовсе не причём. Искать требовалось нечто иное, идущее из глубины души, можно сказать: от самого сердца. А впрочем, кто его знает,… Ведь настоящие чувства проверяются временем.
Отрешённо блуждая по палубе «Полтавы», спускаясь в трюм, останавливаясь у пушечных портов, Говоров вовсе не подозревал, какая «неожиданность» может поджидать его уже следующей ночью.
Герман едва-едва успел задремать, как до его слуха вдруг долетел какой-то резкий звук. Будто бы кто-то взялся размешивать некую жидкость в глиняной посуде. Причём, звук этот исходил вовсе не из коридора, а именно из его, Говорова каюты.
Моментально открыв глаза, ундер-лейтенант увидел, сидевшего за каютным столиком мужчину. Точнее, то был клоун с размалёванной мордой, в ярком, разноцветном костюме и колпаке с бубенцами. Не совсем было понятно: улыбался ли клоун, либо та улыбка была, лишь нарисована на его лице. Ночной гость непрерывно прибывал в движении, он никак не мог спокойно усидеть на месте. Клоун размашисто забрасывал ногу на ногу; ёрзал; вставал на и вновь садился. Он постоянно крутил в своих руках какую-то цветную палку. На конце этой самой палки была так же вырезана и разукрашена голова шута.
Глядя на эту лицедейскую картину, Герман поначалу подумал: а не сошёл ли он с ума? Однако вовремя сообразил, что нынче в гости к нему пожаловала вовсе не «тройка» или «десятка»… То есть, ни одна из девушек его игральной колоды. Перед ним предстал сам Джокер. Имеется в виду, та самая игральная карта, которая, как правило, бывает желанной для любого карточного игрока, причём, при любом игровом раскладе.
– Привет, Герман! Как поживаешь? – вот теперь он действительно улыбнулся.
– Тебе-то, какое дело? – невольно огрызнулся ундер-лейтенант, ожидавший увидеть нынешней ночью вовсе не мужика, и уж тем более не клоуна. Вне всяких сомнений, Говоров тешил себя надеждой, что в его каюту вновь пожалует дамочка, в объятиях которой он и проведёт ближайшую ночь, тем самым отвлекаясь от тяжёлых дневных мыслей.
На этом месте, пожалуй, стоит сказать ещё и о том, что с самого детства Герман испытывал если не ненависть, то уж точно, неприязнь к разного рода ярмарочным петрушкам и балаганным паяцам. В первую очередь, связанно это было с тем, что объектом насмешек уличного фольклора, как правило, становились люди в формах с высокими званиями, коим, безусловно, и являлся батюшка юного Германа, занимавший должность шаутбейнахта. При этом базарным шутникам было вовсе невдомёк, что Говоров-старший прошёл путь от рядового матроса до командующего арьергардной дивизией эскадры. Он по-настоящему являлся боевым офицером, в отличие от иных свадебных генералов, воистину достойных карикатурных частушек и кукольных постановок. Так уж вышло, что шутки, отпущенные в адрес батюшки, пусть и косвенно, но все же, весьма больно били по самолюбию Говорова-младшего. Потому и не любил он всевозможное цирковое отрепье, к которому ундер-лейтенант тотчас же причислил и нынешнего незваного гостя, выглядевшего как заправский шут, то есть, абсолютно не серьёзно.