Гарем, или Пленница султана - стр. 49
Шесть лет спустя Селим навестил Мехмеда, лежащего на одре смерти. Последние слова, произнесенные великим правителем, были ясными и недвусмысленными, и лишь Селим услышал их.
– Ты, только ты должен наследовать моему преемнику, – сказал старик.
Селим прекрасно помнил эти слова – они раскаленными углями запечатлелись в его мозгу, укрепляя тайное желание добиться власти. И то, что поведал ему сегодня ага, пришлось принцу по душе, однако он только кивнул в знак согласия, внешне оставаясь бесстрастным. Селим понимал: его втягивали в игру крайне опасную и требующую дьявольского терпения. Но именно такой игры и жаждало его сердце.
– Ты улыбаешься, мальчик мой… – заметил ага.
– Я думаю, мне придется совершить невозможное. – Селим рассмеялся. – Стать мудрейшим из мудрых… К тому же – примерным братом, безупречным мужем – и отцом! Во имя Аллаха, Хаджи-бей, ты требуешь слишком многого от грубого воина. Что будет, если мне не понравятся красавицы, которых я выберу в отцовском гареме? Прекрасное личико – еще не залог счастья для мужчины…
Ага улыбнулся.
– Когда ты сделаешь свой выбор, по крайней мере, три девушки придутся тебе по вкусу – обещаю. Я сам отправлюсь на их поиски.
– Ты полагаешь, что знаешь мои вкусы?
– Красота, ум, искренность, независимость и, наверное, некая тайна?
– Отыщи мне хотя бы одну женщину, обладающую всеми этими достоинствами, Хаджи-бей, и я буду счастливейшим из мужчин.
– Я найду ее, мой принц, и ты будешь счастлив!
По приказу султана двадцать пятый день рождения Селима праздновала вся империя, от Балкан до границ с Персией. Селим прибыл в Константинополь неделей раньше, и по приказу отца ему отвели покои в Ени-серале.
Почти все время Селим проводил в одиночестве, ведь при османском дворе – в отличие от европейских – не было благородного юношества, из которых принцы могли бы выбирать себе друзей. Прибавьте сюда одинокое детство… Неудивительно, что в столице Селиму было неуютно. И гораздо лучше он чувствовал себя среди крымских татар – своей личной охраны. Он уже показал себя искусным воином и, следовательно, заслужил их уважение. Что же касается верховой езды, то в этом ему не было равных, а копье он метал так далеко, как никому другому не удавалось. А как владел он кинжалом и ятаганом!..
С отцом Селим виделся три раза. Как и надеялась Кесем, ее сын сумел произвести приятное впечатление на Баязета. Во время первой встречи оба испытали неловкость. Отец и сын были друг другу практически чужими. Но вдруг Селим, в отчаянной попытке завести беседу, вздумал упомянуть о том, что пишет стихи. И Баязет оживился – ведь он тоже увлекался стихосложением! Таким образом отношения наладились, и между ними даже завязалась дружба.