Гарантирую жизнь - стр. 25

Голубев посмотрел на стеклянный столик с напитками, на котором стояли бутылки с вином и графины с минеральной водой и соками. Среди них было и элитное французское вино «Шато Пишон Лонгвиль Комтесс де Лаланд» и «Шато Кос д’Эстурнель», любимое вино президента.

– Бокал «д’Эстурнеля», если не возражаете, – сказал Сергей Борисович. – Я не великий знаток напитков, но бордо, по-моему, лучшее из вин.

– Вы советник, вам виднее, – добродушно улыбнулся президент. – Я действительно предпочитаю французское бордо, хотя с удовольствием пью и грузинское. Присаживайтесь, Сергей Борисович, разговор у нас будет долгий. Надеюсь, вы в курсе тех дел, которые придется обсудить.

Прямушин налил в бокалы вина, поднял свой бокал, глянул на гостя сквозь него.

– Вам не жарко? Могу сделать воздух попрохладней.

– Спасибо, не надо, – отказался Голубев; в кабинете работал кондиционер, и было довольно свежо, несмотря на жаркий день за стенами здания. – Я умею регулировать теплообмен тела и никогда не потею.

– Да, мне говорили, что вы занимаетесь единоборствами и самосовершенствованием и достигли впечатляющих результатов. Я тоже немного тренируюсь и кое-что изучаю, но до таких результатов мне далеко. Итак, дорогой советник, вопрос первый: ваша оценка ситуации в стране?

– Вы имеете в виду криминал? Последний всплеск террора и похищений людей?

– Я имею в виду интегральную оценку. Вернее, даже не оценку – и вы, и я знаем положение дел, – а ваши рекомендации по этому вопросу. Что мы должны делать? Что говорят по этому поводу мудрецы?

Сергей Борисович отпил глоток вина, выдержал стальной блеск глаз президента, помедлил.

– Если проанализировать отечественную классику, то наши писатели никогда не призывали к борьбе, к войне, к свержению существующего строя. Они лишь указывали путь к культурной революции. Еще Пушкин, не будучи ни эстетическим, ни политическим бунтарем – бунт для него был бессмысленным и беспощадным, а главное – бесплодным делом, – в своих произведениях предостерегал о жестокости революционных потрясений и государственного регулирования культуры, наведения порядка огнем и мечом. По-моему, он первым увидел кровавый исторический тупик в увлечении общества демократическим романтизмом. Позднее человечество вдосталь наигралось черным нацистским и красным большевистским романтизмом.

– Вы тоже считаете, что романтизм в нашу эпоху, а также демократия – это тупик?

– Да, я так считаю, – ответил Голубев, помедлив. – Хотя вполне понимаю, что искоренять негативные тенденции в обществе необходимо.

– Тогда мы с вами сработаемся, – усмехнулся Прямушин. – Ситуация в стране, к сожалению, требует экстраординарных мер, официальные государственные структуры для наведения порядка и спецслужбы не справляются с валом криминала.