Гамлет, отомсти! - стр. 49

Эплби вспомнил своего дядю Джорджа, любившего декламировать перед гостями стихотворение Джозефа Кэмпбелла, начинавшееся словами «В Шотландию вождь клана торопился». На слове «торопился» тот буквально выскакивал на середину комнаты. Судьба появлялась вовсе не так. На огромной сцене жизнь шла своим чередом, ровно и размеренно. И вдруг там оказывалась Судьба, прихода которой никто не заметил и которая еще скажет свое грозное слово.

Балет почти закончился. Мужчины появились в новых, еще более футуристических костюмах: они превратились в машины, в пехоту, под огнем пересекавшую поле боя. Человеческое зло, как указывалось в программке, возбуждало изуверскую страсть к войне – и красно-коричневые дамы, также преобразившиеся, сами поддались очарованию войны. Как чистая пантомима, это производило впечатление, но символизм действовал на нервы. Теперь финал – неоднозначная победа. Герой живописно прыгает на плечи партнеров, протягивая вперед руки. Возможно, к Будущему, но неминуемо к невидимой трапеции, что опять наводило на мысли об акробатах, и казалось, что кордебалет вот-вот зааплодирует и начнет отвешивать церемонные японские поклоны.

Сидевшая рядом дама стала искать коробку с конфетами.

Эплби вышел из театра и неторопливо шел по ночному Лондону, рассуждая сам с собой о том, как меняются его обывательские представления. Он много работал на ниве сыска, часто делая работу своим отдыхом, и было приятно провести три часа, никак не связанные со службой – монотонными погонями за взломщиками в Эрлс-Корте и опрометчивыми филантропами в Сити. Когда он спускался по лестнице у колонны герцога Йоркского, его взгляд упал на Адмиралтейство и заскользил по разномастной веренице правительственных зданий. Спасибо Пальмерстону, что Казначейство – или это Форин-офис? – не стало воплощением псевдоготики. Где-то вдали, сразу за Даунинг-стрит, горел одинокий огонек. Занимались ли там его менее одаренные современники повседневной работой? Что они там делали?

Конец ознакомительного фрагмента.