Гамбит предателя - стр. 47
Несколько секунд незнакомец пристально всматривался в глаза мага. Децимус ощущал себя как в плохо различимом сне. Края зрения то и дело заволакивала черная дымка, а рефлексы сошли на нет. Казалось, если сейчас стрела прошьет его насквозь, он даже не сразу это заметит.
– Свали! – рявкнул незнакомец, и Децимус шагнул в сторону. Арбалетный болт с крестовым наконечником пролетел в локте от Децимуса и пригвоздил к стене возникшую в дверном проеме женщину.
Маг помотал головой, уверенный, что убил ее, и не мог поверить своим глазам: она смогла выбраться, да еще пытается освободиться, словно боли вообще не существует.
Не теряя времени, незнакомец приблизился к корчащейся женщине, которая ни на секунду не прекращала попыток выдернуть из груди болт, одним движением извлек меч из ножен и провел дуговой удар в шею. Не успела отсеченная голова коснуться пола, как кончик лезвия уже оказался у горла Децимуса.
Тяжелый, широкий вороненый клинок с двухсторонней заточкой, где одна грань была ровной, а другая имела дол с частично выступающими зубцами. По всей длине клинка, от гарды до острия, прослеживались бурые линии. На конце лезвие слегка расширялось наподобие листика, дисбалансируя меч и приравнивая его по стилю боя к топору. Искусная гарда имела закругление в виде двух когтей, направленных в сторону лезвия. Там, где клинок переходил в гарду, был вмонтирован небольшой тусклый темно-красный самоцвет овальной формы. С обеих сторон камень удерживала искусно отлитая рамка, изображающая звериную лапу. Несмотря на массивный с виду для меча вес, кожаная рукоять рассчитана лишь на одну ладонь. Навершие украшала пасть разъяренного волка.
Потом Децимус с большой неохотой вспоминал, как близко было это чудовищное лезвие.
– Э-э… – Децимус лишь открыл рот, но незнакомец не позволил продолжать.
– Заткнись! – Злой хрип сквозь сжатые зубы обещал скорейшую расправу в случае неповиновения.
Лишь сейчас Децимус мог заметить странности в дикарской внешности незнакомца. Светло-карие глаза имели неестественные для людей огромные зрачки. Ноздри часто расширялись, не в такт дыханию. Едва заметная проседь в бороде и волосах и обилие шрамов говорили о немалом возрасте незнакомца.
Так они простояли около десяти секунд. Незнакомец не сводил с Децимуса глаз, как вдруг на первом этаже кто-то закричал и послышался звук разбиваемой посуды. Он озлобленно рыкнул и рванул к лестнице. Децимус немного погодя поспешил следом.
Здоровяк, выпивающий за длинным столом, когда в таверну входил Децимус, сейчас бился на полу в конвульсиях. Дикарь уже был рядом и занес меч, когда дерганья внезапно прекратились и мужчина резко откатился. Вскочив, он оторвал от пола тяжеленный дубовый стол и без видимых усилий бросил его в нападавшего. Незнакомец ловко отскочил от летящей в него мебели, но его противник потерял к нему интерес и двинулся к Децимусу. В его глазах пылали золотистые искры, в точности как у крестьянки, но немного ярче. На этот раз маг приготовился заранее. Он читал заклинание, еще когда спускался по лестнице. Выбросил вперед руку, и с ладони сорвался тусклый голубой луч. Сгусток пониженной температуры попал мужчине в шею, но тот лишь отшатнулся. Заклинание должно было заморозить пораженную область или хотя бы вызвать окоченение и болевой шок, но Децимус, то ли от бессилия, то ли из-за какого-то неслыханного магического иммунитета противника, не добился даже легкого болевого шока. Навалилась чудовищная усталость, Децимус попытался отшагнуть, но ноги не держали, и он, словно пьяный, грохнулся на пол.