Гамбит по Воскресенскому - стр. 23

На мгновение улетаю в собственные фантазии, где мышка с удовольствием стонет моё имя. Тряхнув головой, возвращаюсь в реальность.

И резко разворачиваю её к себе спиной.

Тело в моих руках деревенеет, но я даже к себе её не прижимаю. Не хватало только обвинений в домогательствах, потому что мой интерес никакими штанами уже не скроешь.

— Сенсор здесь. — Я указываю пальцем в незаметный на общем фоне небольшой полупрозрачный круг. — Видишь?

Но мышка молчит, хотя я едва касаюсь грудью её спины. И то исключительно на вдохе. Её мелко трясёт, и, откровенно говоря, здесь есть моя вина. Но меня тоже потрясывает, хоть и по абсолютно противоположному поводу.

— Майя, — повышаю голос.

— В-вижу.

— Нужно ткнуть в центр, и панель проявится полностью.

Прикрываю на мгновение глаза. Просто чтобы хоть как-то абстрагироваться от округлостей, которым лучше бы и дальше оставалась в кожаных штанах. Для нас обоих лучше.

— Ты поняла?

— Д-да.

Хочется верить, что заикание — это временно.

С трудом сдержавшись, чтобы не качнуться к ней, вдыхая какой-то сборный цветочный аромат, отхожу на шаг. Вру, на полшага, но и это уже подвиг.

— Радует. Мойся. — Из-за коротких рубленых предложений чувствую себя полным дебилом. — Без фокусов.

Вместо ответа кивок. Хотя уверен, что мышка в моём доме не то, что мыться, даже просто в ванную больше не зайдёт.

— Супер, — бурчу сам себе под нос, разворачиваюсь.

И оказываюсь под мощнейшей ледяной струёй.

— Да твою же мать! Майя! — рявкаю, насколько возможно громко, и сразу отплёвываюсь от затёкшей в рот воды.

— Это не я, — тонкий писк и мышка, прижавшаяся спиной к ближайшей стене.

Гадство.

Рванув к панели, впервые проклинаю размеры собственной ванной, и в два касания выключаю воду.

— В следующий раз, — рычу, — будь добра, выключай воду, а не ставь таймер!

— Да откуда я знала! — всхлипывает мышка, походу, тоже перебрав эмоций за сегодняшний день. — Это твоя дурацкая ванна! И компания твоя дурацкая! И отпечатки твои! И ты сам!

Её прорывает не хуже, чем душ несколько мгновений назад. А я тупо не знаю, как утешают молоденьких барышень в истерике. Была бы мышка постарше и с другими исходными данными, разобрались бы по-взрослому, а так…

Раздражённо зачесав мокрые волосы назад, беру с полки полотенце. Под тихий, но от этого ещё более отчаянный плач. Матерюсь где-то глубоко в душе. И дёргаю Майю за руку, заворачивая в кусок ткани, что скрывает её от шеи до колен.

Обнимаю, крепко прижимая к себе всхлипывающее и трясущееся нечто.

Вот реально нечто. Такой жести в моей жизни ещё не было ни до, ни после. А мысль, что стоило всё же сдать воровку ментам, плюнув на месть Звягинцеву, заполняет всё невыспавшееся сознание.