Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра - стр. 53
В конце концов Ширмо-Щербинский махнул рукой и велел ротмистру изложить как можно убедительнее все в рапорте.
Белинского угостили именинным пирогом, специально доставленным в отделение из штаба армии, и он невольно был вовлечен в спор между офицерами по поводу целесообразности наступления в сторону Венгрии.
– Павел Андреевич, – спрашивал у него Новосад, – скажите, пожалуйста, зачем мы лезем в эту карпатскую мясорубку? Неужели у нас нет других способов покончить с австрийцами?
– Наверное, у командования есть для этого основания, – ответил капитан.
– Но мы же можем завязнуть в этих горах и позволить австрийцам собраться с силами, – озабоченно рассуждал прапорщик.
– Очевидно, в Ставке принимают решения с учетом интересов наших союзников и ситуации на Западном фронте, – предположил Белинский.
– Вот именно. Интересы наших союзников и наши обязательства перед ними больше всего и мешают нам достичь собственных целей в этой войне, – с досадой заключил Новосад.
– А какие, сударь, цели, по вашему разумению, имеет Россия в этой войне? – спросил прапорщика Дашевский, который в это время раздумывал над сообщением агента, брат которого служил на заводе «Шкода» и изъявлял желание организовать там взрывы генераторов за «обещанное место в России».
– Ну конечно же это освобождение от унизительного немецкого гнета, который несколько десятилетий тяготеет над Россией, – уверенно заявил прапорщик.
– А как же наша святая миссия освобождения славянства, в том числе подъяремной многострадальной Червонной Руси, откуда мы слышим вековые воздыхания и стоны? – не без иронии спросил Дашевский.
– Одно другому не мешает. Я все же думаю, что нас подвигло на войну признание нашей собственной отсталости и наглая уверенность немцев в своем превосходстве. Посмотрите, какое негодование и презрение в народе ко всему немецкому!
– Жертвовать сотнями тысяч соотечественников на чужих землях, чтобы дать достойный отпор германской наглости? – поднял брови Дашевский.
– А какие же тогда, по вашему мнению, причины нам воевать?
– Ну, одну из них уже упомянули – это наша зависимость от европейского устройства и соответствующих договоров…
– Павел Андреевич, – повернулся Новосад к Белинскому, – а как вы считаете?
Капитан задумчиво посмотрел на молодого товарища. Он старался избегать споров о войне. Его удручало отсутствие единомышленников.
Он свято верил в догмы о защите веры, царя и отечества, усвоенные им в кадетском корпусе и укрепившиеся за годы службы. Но что касается нынешней войны, то разумных причин для России воевать не находил. А для современной Европы решать споры путем взаимного истребления вообще считал безумием. Но с кем бы он ни делился своим мнением – встречал безумную воинственность, остервенелое германофобство и антисемитизм. Шовинистический чад с первых дней войны заполнил все кругом. Даже его близкие друзья и знакомые, которых он уважал за индивидуальные суждения, порой граничащие с опасными революционными крайностями, превратились в фанатичных патриотов.