Галактический вихрь - стр. 30
– «Зевс-3», на связи группа оцепления, – в шоке от увиденного, захлебывающейся скороговоркой доложил он. – Нахожусь у края провала. Сопротивления нет, «скармы» отработали чисто. Сканирую тепловые сигналы на глубине шестисот метров под обвалом. Есть четкий сигнал от двух радиомаяков… Люди… Они там… – Он вдруг подавился, чувствуя, что не в силах больше говорить.
Это был второй десант молодого офицера. Потрясенный увиденным, он почти не слышал, что передавали ему с модуля. Справившись с волнением, Павел машинально включил реактивные ранцевые двигатели.
– Взвод, за мной! Оружие зачехлить! – уже падая вниз, хрипло приказал он. – Использовать плазменные резаки!
Он первым коснулся хаотичного нагромождения ледовых глыб. Встав на колени, лейтенант выхватил аппарат плазменной сварки и начал резать лед.
Вслед за ним на дно воронки один за другим опускались сияющие во тьме фигуры. Отложив оружие, они торопливо и молча вступали в дело.
Клауса извлекли одним из последних.
Он был без сознания. Его тело, раздавленное ледяными обломками, изодранное и окровавленное, успело заледенеть.
Все думали, что он мертв. К этому времени на поверхности луны уже суетились несколько сот человек. У края воронки был развернут временный реанимационный пункт под надувным резиновым куполом. Энергоснабжение уцелевших уровней подледной базы восстановили около часа назад, и все пространство провала теперь заливал яркий прожекторный свет. Вдоль одной из отвесных стен вверх и вниз сновали наспех смонтированные подъемники.
Тело капитана извлекли из-под глыбы придавившего его льда. Находившиеся рядом гражданские специалисты отводили глаза, не в силах смотреть на изувеченного офицера. Он выгнулся в неестественной позе, в одной руке продолжая сжимать намертво вросшую в ладонь «гюрзу». Кулак другой тоже был плотно сжат, и никому из окружающих даже не пришло в голову, что там, в заиндевевшей ладони, прочно зажато несколько голубовато-серых кристаллов. Окружающим людям было не до того.
Клауса осторожно поместили в камеру поддержания жизни, скорее для очистки совести, нежели на что-то надеясь. По всем мыслимым раскладам капитан, возглавлявший группу «скармов», должен был быть мертв.
По дороге наверх, когда подъемник преодолел половину расстояния до изломанного верхнего края воронки, щеки Клауса начали розоветь, и он на мгновение открыл глаза.
Сквозь кровавый дурман боли он увидел неясные контуры боевой экипировки сопровождавшего его пехотинца и почти тотчас же вновь потерял сознание, но за эти секунды он все же успел осознать, что жив.