Гадалка для холостяка - стр. 41
Опускаю стянутую маской рожу вниз и чуть ли не теряю линзы.
Сквозь тонкий хлопок пижамки у меня проступают соски.
Мать моя старородящая женщина!
Стыд-то какой!
Это что еще за новости, Решетникова?
Это от страха! Не каждый день на пороге своего дома встречаешь ненавистного преподавателя. К тому же во второй раз за этот самый день.
А этот, который развалился, тоже хорош, пес похотливый!
– Значит, говорите, что вы такой же человек, как любой другой? – и бродит глазёнками своими полупьяными от открытых ключиц до груди, при этом липко улыбаясь.
– Конечно, – скрещиваю руки, чтобы спрятать острые вершинки. Подумает еще чего ненужного. – Мы отличаемся только индивидуальным даром, посланным свыше. Вот вы, например, имеете острый ум, а я обладаю экстрасенсорными способностями, – уверенно лью в уши.
Миронов с любопытством подается корпусом вперед, сощуривая глаза:
– Откуда вы знаете, что я обладаю острым умом?
– Вижу! – не теряюсь.
– Где видите? – эээ… В смысле где?
– Вам этого не понять. У меня возникают обрывки картинок, которые я умею правильно растолковывать.
– Хорошо, – кивает, будто в моем ответе его все устраивает.
Хорошо… да о такой оценке Янка Решетникова на семинаре даже мечтать не может, а Белладонна так легко проходит Мироновские испытания. Ну что за несправедливость?!
– Что еще вы видите? – зевнув, Миронов потирает глаза, а затем промаргивается, словно борется с собой, чтобы не заснуть.
Э, нет, уважаемый Илья Иванович! Это моя прерогатива спать на ваших лекциях, а на моих будьте добры слушать!
– Вижу, что ваши энергетические каналы…
– Простите, – перебивает меня Миронов, встряхивая головой. – Можно у вас воды попросить? А потом мы с вами побеседуем про мои каналы, – широко зевает, прикрывая рот ладонью, – … оказывается которых несколько, когда я всегда считал, что имею основной один, – нагло улыбается и пристраивает голову на спинку.
Вот еще чего не хватало! В двенадцатом часу ночи обсуждать с преподавателем его основной канал! Я ему не личный психолог! Еще и водички имеет наглость просить!
Ничего я ему хорошего не хочу делать! Пусть мучается сушняком, никто его пить не заставлял.
Но потом вспоминаю известную фразу, что нельзя просящему отказывать в воде, огне и соли, даже, если этот просящий – твой ненавистный препод, а я, как-никак, целительница, несущая добро людям. Поэтому встаю и иду в кухню, чтобы напоить ночного незваного гостя.
Наливаю в чашку Степана Васильевича воды, представляя, как брюзгливый Миронов будет пить из миски кошака, и тихонько хохочу.
– Пожалуй…ста, – запинаюсь.