Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР - стр. 21

Еще одним доказательством того, что Стрельцова стремились засадить за решетку, было то, что пострадавшая через пять дней после случившегося полностью отказалась от своих обвинений. В своей записке от 30 мая она писала: «Прошу прекратить дело Стрельцова Э. А., так как я ему прощаю». Однако это заявление следствие проигнорировало. А затем потерпевшая забрала свое заявление обратно.

Далее. Многие наблюдавшие стремительное восхождение Стрельцова к вершинам славы утверждают, что это не давало спокойно спать большинству влиятельных спортивных чиновников. Конечно, с одной стороны, он приносил советскому спорту огромную славу и популярность во всем мире, но, с другой стороны, уж очень он был строптив… Не этим ли был вызван и такой эпизод, который произошел за три дня до случая на даче. В тот день в ЦК были приглашены председатель Спорткомитета СССР Романов и начальник сборной Мошкаркин. Там им сказали: «Есть мнение, что Стрельцов намерен остаться в Швеции. Поэтому брать его туда не стоит». Романов и Мошкаркин, пораженные таким заявлением, сначала растерялись, однако затем принялись горячо переубеждать высокого начальника в абсурдности этой мысли. «Откуда вы это взяли?» – вопрошали они. «А вы не помните, как три года назад шведы сами зазывали Стрельцова к себе? Вдруг он согласится на этот раз? Ведь он неуправляем», – отвечал им высокий начальник. Но защитники Стрельцова все-таки сумели переубедить его и отказаться от своих подозрений. Стрельцова в сборной оставили, но обмануть судьбу ему так и не удалось.

Буквально за месяц до начала судебного процесса, когда в народе все чаще стали звучать мысли о том, что власти специально хотят засадить в тюрьму всесоюзную знаменитость, в центральной прессе была начата кампания по дискредитации Стрельцова. Так, в газете «Комсомольская правда» был напечатан фельетон Семена Нариньяни под весьма выразительным названием – «Звездная болезнь». Прочитав эту статью, любой нормальный человек делал однозначный вывод: и правильно сделали, что арестовали этого распоясавшегося юнца. Не случайно, что вырезка из газеты с этим фельетоном была сразу же подшита в уголовное дело № 53–50, заведенное на Стрельцова.

Можно ли было спасти Стрельцова от тюрьмы? Вот что по этому поводу думает автор книги о нем Александр Нилин: «…Пришли с ним на похороны Харламова (в августе 1981 года. – Авт.). Вокруг почти все в военных мундирах. Эдик огляделся: «Если б перешел в ЦСКА, не в тюрьме бы сидел, а тоже был бы майором». Им с Валей Ивановым ЦСКА даже квартиры подобрал… А самое интересное – Стрельцов болел за «Спартак»! Но перейти туда не смог. Говорил: «Мне неудобно перед Симоняном, приду-то на его место». Вопрос с армией торпедовское начальство для Стрельцова и Иванова решило. Директор завода съездил в ЦК. Эдик сказал приятелю: «Армия – армией, а ЦК – цекой…» Но вот от тюрьмы освободить не смогли. А вот «Спартак» бы смог. Он ведь себя позиционировал как «народная команда», но Старостин знал всех начальников. Своих-то, Татушина и Огонькова, отстоял. Их исключили из футбола, но в тюрьму не посадили…»