Футбол, деньги и те, кто рядом - стр. 34

– Как тебя зовут, – спросил его Станислав Саламович.

– Егор, – смело сказал незнакомцу мальчик.

– А фамилия твоя как? – строгим голосом постового милиционера спросил бывший вратарь.

Внук удивленно пожал плечами, как будто она должна быть всем известна, и громко выпалил:

– Абрамов.

– Фу ты, черт, – выдохнул Черчесов и театрально схватился за сердце, немного согнувшись, – а я-то испугался, думал, что Титов, – и погладил Егора по голове.

Я тогда сразу смекнул, что у Станислава Саламовича с чувством юмора все в порядке. С тех пор мы стали с ним частенько созваниваться. В каждом разговоре Стас напоминал мне, что он не просто тренер, а еще и экономист с высшим образованием, и старался строить свой разговор со мной, используя в своей речи терминологию финансиста, мыслящего экономическими категориями.

Однажды, перед тем, как подписывать свой контракт с «Жемчужиной», Стас советовался со мной по ситуации в этом клубе. Я сказал, что беседовал со Смоленцевым, и Евгений Борисович заверил меня, что по финансам они крепко стоят на ногах. Черчесов в свою очередь подтвердил, что знаком со Смоленцевым и считает его серьезным и опытным юристом с большими связями, однако что-то все-таки его тревожило. Оказалось, не напрасно. И года не прошло, как клуб снялся с соревнований ФНЛ именно по причине финансовых невзгод. Принимая «Динамо», Черчесов, пройдя огни и воды Пермского края, по поводу финансов этого клуба не заморачивался. Ему и в голову не могло прийти, что с этим айсбергом может что-то случиться. Единственно, о чем я его тогда лично попросил, так это обратить внимание на молодого нападающего Панюкова, у которого я был агентом, чтобы парня почаще ставили в состав, если, конечно, он будет того заслуживать. Но Стас за время своей работы главным тренером этой команды его так ни разу и не выставил на игру. Впрочем, звонить мне он тоже перестал. Позднее, уйдя из «Динамо», он неожиданно связался со мной и попросил меня передать родителям Андрея Панюкова, чтобы зла на него не держали, просто так сложились обстоятельства, и приходилось ставить в первую очередь тех, чья зарплата была заоблачной. А когда принимал польскую «Легию», позвонил и сказал в ответ на поздравление, что он больше всего хотел бы стать главным тренером нашей сборной, как будто рассчитывал на то, что кто-то да услышит…

Станислав Саламович, пожалуй, был единственным из всех тренеров высшей категории, которых я тогда знал, кто без обиняков говорил о том, о чем думает и чего хочет. Это выглядело порой по-детски наивно и являлось редчайшим случаем в моей агентской практике. Говорил он сам, без наводящих вопросов, что называется «я его за язык не тянул». Поэтому когда журналисты мне задавали вопросы о том, кого бы я хотел видеть в роли главного тренера на «Мундиале-18», я, не задумываясь, отвечал: «Черчесова». Почему? Прежде всего потому, что у него в глазах была вера в то, что он хочет. Деньги никогда не являлись темой наших разговоров. Не потому, что они ему были не нужны. Просто заработать много – это была не его мечта. Он хотел быть именно ГЛАВНЫМ ТРЕНЕРОМ НАШЕЙ СБОРНОЙ и не стеснялся говорить об этом вслух. Я всегда считал, что человек должен идти к своей мечте с открытым забралом, а не выведывать, что по этому поводу думают другие.