Фургончик с мороженым доставляет мечту - стр. 27
– Но я совершенно точно не знаю, что с этим делать! – Сольвейг растерялась.
– Кажется, я знаю.
– Я даже не умею им управлять…
– Я умею, – Даниэль был полон решимости, у Сольвейг же подгибались колени. Неужто она обменяла свой милый «Фургончик» на этого розового монстра?!
– Что здесь происходит, госпожица? – на шум из своего магазина прибежал Илия. Его усы неаккуратно топорщились во все стороны и напоминали щетку для мытья посуды.
– Мы отправляемся в путешествие! – ответил Даниэль.
Илия тут же оживился и пригладил усы.
– А как же ваш магазин, а? Что станет с ним? Вы продаете его?
– Уже продала, – Сольвейг улыбнулась самой сладкой улыбкой. По крайней мере, оно стоило того, чтобы утереть нос Илии. – Он в надежных руках.
Усы печально опали.
– Но как же, а? Как же так? – затараторил Илия.
Не успела Сольвейг открыть рот, как за его спиной объявился полисмен.
– Госпожа, это ваш фургон? – пробасил он. Туристы настороженно притихли.
– Похоже, что так.
– Не могли бы вы убрать его? Он мешает движению.
Сольвейг замешкалась. Даниэль же, напротив, резво подскочил к горшку с азалией – подарку госпожи Дмитровой – и, покопавшись в земле, извлек ключ. Розовый монстр послушно заурчал в его руках. Страсть мужчин к большим и опасным игрушкам, будь то оружие, автомобили или самолеты, оставалась неизменной, сколь бы далеко ни шагнул технический прогресс. Вот и теперь, сидя в утробе монстра, Даниэль выглядел абсолютно счастливым. Он надавил на педаль, и монстр, ворча и фыркая, тронулся с места.
Туристы стали нехотя разбредаться, подгоняемые полисменом. Илия убрался восвояси, раздосадованный и угрюмый, ворча что-то о приличиях и заветных квадратных метрах, которые вновь оказались недостижимы. У этого человека никогда не было настоящей мечты – лишь цифры, буквы и бесконечные правила.
Когда розовый монстр, подняв небольшое облако пыли, обогнул «Фургончик» и исчез на заднем дворе, Сольвейг открыла магазин. Она не знала, что делать с запасами мороженого, но, на ее счастье, слухи распространились быстрее лесного пожара.
– Ох, душечка, мне будет не хватать вашего общества, – сетовала госпожа Дмитрова, наслаждаясь любимым пломбиром.
– Ни у кого нет такого клубничного, – причитали дети.
– Без вас этот город лишится части очарования, фройляйн, – заметил герр Ханц.
Наполнив последний рожок, Сольвейг решила спуститься к морю. Варна пропиталась щемящей тоской, и только робкое, едва зародившееся желание снова увидеть Париж играло теплым южным ветром в волосах, раздувая паруса новой надежды.
Даниэль сидел на берегу, подставив лицо лучам заходящего солнца. Пляж, как и всегда в это время, был пуст, не считая вездесущих чаек. Они носились над морем, высматривая мелкую рыбешку, и переговаривались на чаячьем: «Сюда-сюда! Дай-дай-дай!».