Фургончик с мороженым доставляет мечту - стр. 2
Первыми на пороге «Фургончика» неизменно появлялись дети. Они заходили по пути на пляж летом и по дороге в школу осенью, с карманами, набитыми «сокровищами»: гладкими камушками, ветками и медячками – десять стотинок за вафельный рожок.
– Чего бы ты хотел, Петар?
– Летать по небу!
– Нет же, дурачок! Чего бы ты хотел съесть?
Петар – неуклюжий конопатый мальчишка шести лет от роду показал брату язык.
– Сам ты дурачок!
– А вот и нет, я старше, а значит, дурачок – ты!
Оба уставились на Сольвейг одинаково голубыми глазами. Не имея ни малейшего представления, как рассудить столь серьезный спор, она взялась за карты. В руку «запрыгнула» девятка треф. Сольвейг показала ее братьям.
– Что это значит, госпожица? – спросил старший, Алеко. Он держался почти надменно, всем своим видом демонстрируя превосходство в росте – по меньшей мере две пяди и возрасте – целый год.
– Это значит, что ни один из вас не дурачок, – Сольвейг наполнила рожок тремя шариками «Черничного восторга» для Петара. – Держи, Икар. Смотри, не опали крылья.
– Благодаря ти, – он тут же с упоением принялся поедать мороженое, испачкав щеки и нос.
– Ну а ты, Алеко, чего хочешь ты? – обратилась она к старшему.
Он потупился, нырнув в раздумья, а после выпалил, быстро и скомканно, будто собирался сказать что-то другое:
– Я хочу вырастить самый прекрасный цветок, чтобы подарить его майке[1].
Сольвейг зажмурилась и наугад вынула из колоды еще одну карту – конечно, червонная тройка, разве могло быть иначе? Украсив сливочный пломбир кусочками свежей клубники, она протянула его Алеко. Его строгое сморщенное личико разгладилось удивлением.
– Спасибо, госпожица! Это именно то, о чем я подумал…
– Карты никогда не врут, Алико.
Вытряхнув из карманов десяток монет и одну красивую ракушку – в знак признательности, братья убежали. Через мгновение их поглотило мерцающее марево. Такой простой фокус, карточный трюк, и кто угодно поверит в магию.
Сольвейг повертела ракушку, подставляя лучам: она искрилась, умытая Черным морем и белым солнцем. Разве в невинных детских мечтах нет собственной магии? Даже когда время развеивает их в прах, частичка волшебства все равно остается в сердце. Она сияет, как одинокая лампадка в окне родительского дома, приглашая согреться чаем по рецепту заботливой бабушки и воспоминаниями с «дальних полок». Сольвейг не знала, кем вырастут эти дети, но надеялась, что даже в темные времена каждый из них вспомнит вкус своей мечты.
Ракушка устроилась рядом с другими детскими дарами. Иссушенной лапкой на удачу – отец малышки Николины разводил кроликов. Этот зверек умер от старости. «Ах, если бы кролики жили вечно, госпожица», – сетовала Николина, уплетая пломбир в шоколаде. Деревянной дудочкой. «Моя музыка будет самой веселой, все станут смеяться и хлопать в ладоши», – юный «крысолов» Радко обожал замороженные фрукты. Россыпью блестящих бусинок. «Все мальчишки будут оборачиваться мне вслед», – жеманница Ивета предпочитала сорбет из лесных ягод.