Fuck'ты - стр. 14
Спустя десяток Настиных нервных всхлипов старая белая «Волга» дала задний ход, и мы плюхнулись на заднее сиденье, которое напоминало диван в занюханном клоповнике. Но нам сейчас было не до кожаного салона. Ее телефон звонил снова и снова, девушка брата, рыдая, рассказывала про какие-то деньги, кокаин. И это в восьмом классе?!
– Позвони папе, – посоветовала Карина.
– Трубку не берет, я уже пробовала. Она говорит – это недалеко от церкви, там дом снесли и пустырь небольшой.
Мы подъехали к дворам гематологического центра. Пока Карина расплачивалась, мы с Настей бежали по лужам, между забором и старым желтым двухэтажным зданием, толком не понимая, куда именно – но ноги вели сами. Послышался визг машин, на Пироговку вылетело несколько тонированных четырехколесных ангелов смерти. Было уже поздно. Отец и сын лежали в грязи, крови и жиже, уцелел только охранник, который держался за простреленное плечо и прикрывался дверью машины. Это был первый факт насильственной смерти в моей жизни. Так вот – смерть теперь будет вечно пахнуть дождем, осенью и ванильными сигаретами. Настя ледяными и жесткими пальцами набрала 112 и сообщила о случившемся. На земле цвета сентября были следы от шин. На грязи – тела. А на небе много-много птиц, которые летят куда-то на юг, подальше отсюда. В руках Настиного брата «Оса». А внутри – семнадцать пуль Иж-71.
Рядом все так же текла жизнь, ничего не нарушилось – с такой же скоростью бежало время, такими же траекториями ходили люди, прохожие, в двух метрах от чужого горя.
– Что ты там так долго копаешься? – рявкнул сопящий мужчина на своего сына.
– Задумался на минутку… Пап, а почему птицы улетают от нас?
– Им холодно!
– Мне тоже холодно!
– Будешь долго копаться – вымрешь, как мамонт.
Холод – вот он, убийца, от морозца на сердце есть только одно лекарство – воспоминания.
Строгий отец взял сына за верх серого пальто и потащил в машину, кряхтя себе под нос, сплевывая накопившуюся за гнев слюну вправо и жалобно потирая отросшую щетину левой рукой.
Вот он – мужчина «Мальборо». Добродушный такой – подавленный властью матери, отсутствием отца, неумением строить семью и быт, он пытается вырастить сына. Забивая молотком в грязный асфальт. Какие прекрасные птицы!
Какие долгие пути молчания, когда каждое утро просыпаешься и ищешь, ищешь слова, трешь камнем о камень в надежде получить огонь, а пальцы на ногах, промокшие в слезах, замерзают, и вот – ты уже не больше, чем мамонт под покровом льда. Чудесные были мамонты, наверное, потому что были. Чудесная Настина семья.