Фрунзенск-19. Закрытый и мертвый - стр. 6
– «Уйди, не позорься!»
Она кричала что-то еще, но лежащие на диване не обращали внимания на ее слова.
– «Уйди, не позорь себя!»
Она кинула в них бутылкой, но, к счастью промахнулась и в глазах Игоря начало появляться раздражение, пока еще легкое, но хозяином квартиры был именно он. Наконец, она вняла голосу разума и пытаясь сохранить остатки достоинства, не спеша двинулась в свою комнату уже зная, что нужно сделать.
Чемоданов и сумок у Брониных не водилось, поэтому нижнее белье, обувь и платье пришлось распихивать по пакетам. Пакетов хватало, но дорогая новая дубленка и пуховик, прослужившие всего один сезон, влезать в пакеты категорически отказались.
– Да и черт с вами, подавитесь! – в сердцах выпалила Любаня, обращаясь к пустой комнате. Оборачиваться она не стала, в том, что Игорь не пойдет просить прощения, она уже не сомневалась.
Остановить ее никто не пытался, и не накрашенная, растрепанная женщина с размазанной тушью и заплаканными глазами вскоре выбежала на пустую лестничную клетку, всхлипывая и нащупывая ступеньки негнущимися ногами, и с хрустом распахнув парадную дверь, ворвалась на пустую и тёмную улицу. Теплая питерская ночь приняла Любаню в свои объятья, дальнейшего плана у девушки не имелось.
Дразня музыкой и мигая огнями, мимо подворотни промелькнуло такси, подав несчастной лихую идею, – «На вокзал, немедля!».
В поношенном кошельке нашлась «пятисотка» для водителя такси, оставалось еще полторы тысячи, но с учетом того, что в вагоне ехать двое суток, про билет на поезд можно было забыть. Маринку Люба сильно недолюбливала – такую завистливую сплетницу еще поискать, но именно она познакомила ее с Игорем, именно она была ее напарницей-продавщицей, и именно она жила на Василеостровской, неподалеку от Игоря. Прихватив поудобней – под мышки свои многочисленные сумки и пакеты, Любаня двинулась к дому подруги.
Ночной Питер блестел огнями и гудел клаксонами, где-то пела гитара, в стороне смеялись подростки. На одиноко бредущую, прихрамывающую женщину, внимания никто не обращал. Дом подруги нашелся не сразу, пришлось покружить по соседним домам, затем сделать крюк и выйти на знакомую улицу, благо – спешить теперь было не куда. Двадцать первая или двадцать третья? – вспоминала Любаня, прицеливаясь пальцем к кнопкам домофона, – а что если ошибусь? А что если спят? Но пути назад больше не было, не возвращаться же к Игорю со Светкой? Когда Люба, как ошпаренная выбегала из зала, Светкина рука под простыней массировала одряхлевший орган Игоря, пытаясь придать тому надлежащий вид, – а что, если они там снова? – от этой мысли Любу замутило. Наконец, решившись, девушка набрала в домофоне номер двадцать три и судорожно вздохнув, нажала на звонок.