Фронтовой санбат - стр. 19
Постепенно восстанавливалось положение на этом участке фронта. Недавние десантники, ставшие гвардейцами, дрались дерзко, отважно, умело.
Гулянин спустился в балку, зашёл в операционную палатку. Людмила стояла, устало прислонившись к шесту опоры.
Увидев Гулянина, она улыбнулась и на его вопрос:
– Будет жить?
Ответила тихо, но твёрдо:
– Будет!
И услышала непонятное для себя:
– И мы будем жить! Будем!.. А вот если бы не танки… – он махнул рукой, мол теперь всё позади и сказал: – Ну так собираемся. Срочно в излучину Дона, там уже на острове наши работают вовсю.
И по пути к машинам сообщил:
– Помнишь, рассказывал тебе, как нас танкисты спасли в декабре под Москвой? (Эпизод описан в романе «Сталин в битве под Москвой»). Так вот, показалось мне, что тот же самый командир вёл их. По голосу узнал, мы тогда несколькими фразами перекинулись. Он раненых тогда своих просил забрать. И теперь вот вперёд умчался, – бойко говорил Гулякин, почувствовавший необыкновенное облегчение после ожидания налёта врага, после страшного морального и нравственного напряжения.
А Людмила только и повторила:
– Танкисты…
И Гулянину показалось, что она тихонько всхлипнула, и по щеке пробежали слёзы.
Упало настроение и у него. Вспомнил, как переживала Людмила в том самом декабре, когда последняя надежда на то, что, быть может, её любимый Николай Теремрин жив, рухнула. Именно он, Гулянин, пытался вселить эту надежду, убеждая в том, что письмо от командира бригады документ не официальный, что погибшим её жениха никто не видел, а видели лишь как вдалеке на нейтральной полосе сгорел танк. Впрочем, её и не могли прислать официальное извещение. Он же посоветовал написать письмо матери Теремрина, поскольку адрес она знала – очень простой сельский адрес, тем более село уже было освобождено. Но ответ пришёл не от матери. Она уехала перед самой оккупацией к родственникам, но перед отъездом, как сообщили сельчане, получила извещение о геройской гибели сына.
Сколько ошибочных вестей, вестей, порой, страшных, леденящих душу, приносила война! К перенапряжению физических сил, к горю реальному, к буйству смерти на полях сражений, прибавлялись перенапряжения моральные, прибавлялись вести чёрные, вести страшные. И всё это мог выдержать только один народ в целом свете – русский народ, объединивший в себе все народы необъятной Советской Державы. Всё это могли выдержать русские воины, сражавшиеся с озверелыми нелюдями, всё это могли выдержать только русские женщины, которым выпало и воевать, порой наравне с мужчинами, и ждать своих любимых, своих мужей, сыновей, отцов, братьев с фронта, пугаясь каждого стука в дверь почтальона, приносившего не только радость фронтовых треугольников с добрыми весточками, но и раздирающее душу горе похоронок.