Фриленды - стр. 26
– Зачем ты приехал, старина?
Феликс улыбнулся. Странный вопрос!
– Поговорить.
– А!.. – сказал Тод и свистнул.
На свист его прибежал довольно большой, сильный пес с блестящей черной шерстью, белой грудью и черным хвостом с белой кисточкой; он встал перед Тодом, слегка наклонив голову набок; его желтовато-коричневые глаза говорили:
«Пойми, я должен догадаться, о чем ты сейчас думаешь!»
– Ступай, скажи хозяйке, чтобы она пришла. Хозяйке!
Пес помотал хвостом, опустил его и убежал.
– Мне его дал один цыган, – сказал Тод. – Самая лучшая на свете собака.
– Эх, старина, так все говорят про своих собак!
– Да, – кивнул Тод. – Но эта и правда самая лучшая.
– Морда у нее умная.
– У нее есть душа, – сказал Тод. – Цыган клялся, что он ее не украл, но это неправда.
– А ты разве всегда знаешь, когда люди говорят неправду?
– Да.
Услышав такое чудовищное заявление от любого другого, Феликс непременно улыбнулся бы, но так как это был Тод, он только спросил:
– Откуда?
– Когда люди говорят неправду, они всегда смотрят тебе в лицо, но взгляд у них неподвижный.
– У некоторых это бывает, когда они говорят правду.
– Да, но когда они лгут, ты видишь, как они стараются, чтобы взгляд у них не блуждал. Собака не смотрит тебе в глаза, когда хочет что-то скрыть, а человек смотрит слишком пристально. Послушай!
Феликс прислушался, но ничего не услышал.
– Крапивник! – И, сложив трубочкой губы, Тод издал какой-то звук. – Смотри!
Феликс увидел на ветке яблони крошечную коричневую птичку с острым клювиком и вздернутым хвостиком. И подумал: «Тод неисправим!»
– У этого малыша тут рядом, за нашей спиной, гнездо, – тихо сказал Тод. Он снова издал тот же звук. Феликс увидел, как птичка с необычайным любопытством повернула голову и дважды подпрыгнула на ветке.
– А вот самочку никак не могу этому научить, – прошептал Тод.
Феликс положил руку брату на плечо, – ну и плечи!
– Да-да, – сказал он, – но послушай, старина, мне действительно надо с тобой поговорить.
Тод помотал головой.
– Подожди ее, – сказал он.
Феликс стал ждать. Тод становится совсем чудаком, ведя уже много лет такую странную, отшельническую жизнь, наедине со взбалмошной женой: ничего не читает, никого не видит, кроме бродяг, животных и крестьян. Но почему-то, сидя здесь, на поваленном дереве, рядом со своим чудаковатым братом, Феликс испытывал необычное ощущение покоя. Может быть, потому, что день был такой ясный, благоуханный, солнечные зайчики зажигали яблоневый цвет, а кругом росли анемоны и кислица, и в синем небе над полями плыли невообразимой белизны облака. Ухо его ловило малейшие звуки, которые здесь, в саду, были полны особого значения и странной глубины, будто слышишь их впервые. Тод, глядевший на небо, вдруг спросил: