Фридрих Барбаросса - стр. 27
Тем не менее можно заговор раскрыть, а как ты незаметно со всем своим войском из лагеря выберешься? Сам с усам улепетнешь, а безвинных воинов на смерть лютую бросишь? На счастье, через несколько дней налетели на наш лагерь императорские войска и разгромили дядю. Вот тогда-то я и вышел без оружия, пал на колени перед королем, повинился за себя и за каждого, кто был со мной. Нет, сначала за них, потому как солдаты не виноваты, их куда поведешь, туда и пойдут. Служба.
Никого Конрад не казнил, и мы все как один человек перешли под его крыло. Когда же всех простили, я попросил его величество дозволить мне присоединиться к крестовому походу, о котором проповедовал святой человек по имени Бернар, аббат из Клерво[51].
Полагаю, что дядя с радостью послал бы меня в земли неверных вместо себя, но тут вмешалась высокая политика. Кто позволит герцогу возглавить крестовый поход, когда на эту же роль претендует ни много ни мало король Франции? Тут и семи пядей во лбу не надо, чтобы сообразить, не пойдет король за герцогом, так что, ежели уж поход затевать, то, по уму, сам император и должен его вести. Он же никак не мог помириться с восставшими Вельфами, которые, разбившись на несколько отрядов, продолжали наносить удары в самых неожиданных местах. Узнав о готовящемся походе, мой отец твердо сказал – нет. И за себя, и за меня.
– Не участвуем, – отрезал император.
– Не участвуем, – подтвердили мы с отцом.
– Позвольте мне, по крайней мере, произнести проповедь в пользу крестового похода перед собравшимися участниками рейхстага, – попросил Бернар, опираясь на видавший виды дорожный посох. Глядя на его тщедушную фигуру и трясущуюся от старости голову, император не счел нужным отказать.
Рейхстаг состоялся в 1146 году в Шпейерском соборе, где на Светлый праздник Рождества досточтимый аббат предстал перед собравшимися. На этот раз я был не просто среди приглашенных, а сидел подле моего отца в первом ряду. Не без удивления разглядывая плюгавенькую фигурку аббата.
«Как добрался сюда этот старец?» – подумал я, когда он забирался на кафедру, трясясь всем телом и тяжело опираясь на руку молодого монаха. Но вот Бернар поднял воспаленные слезящиеся глаза на ожидающий его проповеди зал, набрал в легкие воздух, и… голос Бернара сразу же занял весь собор, словно говорил не крошечный старикашка, а сказочный богатырь. Сердце не успело ударить и двадцати раз, как святой старец захватил зал, так что все мы уже кивали на его слова, топали ногами или вскакивали со своих мест, подтверждая его правоту или возмущаясь вместе со святым Бернаром бездействием цвета нашего рыцарства. К концу речи многие бились в истерике, вопили, рыдали, разрывая на себе одежду и требуя, чтобы аббат из Клерво дал им крест. А потом вдруг кто-то запел: