Френдзона для бэдбоя - стр. 20

Дверь, наконец, гостеприимно распахивается, являя моему цепкому взору белобрысого задохлика.

– Вот это я понимаю, принесло подарочек, – выдаёт парнишка вместо приветствия. И глазками оценивающе хлопает, мгновенно приосаниваясь. – Проходи, красавица.

– Музыку приглуши, пожалуйста, – пока ещё прошу, обезоруживающе улыбаясь. – Мне дочь пора укладывать.

Заинтересованность со смазливого лица как рукой снимает. И так происходит с каждым, стоит заикнуться о наличие у меня ребёнка. Что сказать, удобно.

– Макс! – кричит он куда-то вглубь квартиры, а я с трудом прогоняю мысли о своей первой любви. Так больно и глупо... Мало ли на свете тёзок? Каждый раз пробирает. – Тут твоей соседке музыка мешает.

Лаконичный ответ не заставляет себя ждать.

– Лесом пусть идёт! – И ведь голос тоже кажется смутно знакомым! Мне кажется, я брежу. – Не тупи, Володя. Ты время видел? Мы ничего не нарушаем. Нарушил застройщик, когда прокладывал картон вместо стен.

– Слышала? – опрометчиво скалится мой собеседник. И, очевидно, посчитав разъяснительную беседу на этом законченной, предпринимает попытку закрыть дверь перед моим носом. Попытку абсолютно бессмысленную, потому как я успеваю просунуть биту в щель.

– На случай если есть сомнения, я этой штукой пользоваться умею, – предупреждаю томно. – Так что, сладенький, обсудим, когда у моего ребёнка тихий час?

Как показывает опыт, юнцов готовых дать красивой девушке отпор не так уж много. Они как минимум до двадцати робеют перед каждой юбкой.

Вот и бравый Володя от подобной постановки вопроса стремительно сдувается и уже пятясь перекладывает бремя грядущих переговоров на хозяина квартиры.

– Макс! Иди, короче, сам со своей соседкой психованной разбирайся.

Я вот только усмиряю рефлекторную дрожь, но спустя пару секунд повторно содрогаюсь. Сердце неожиданно ухает куда-то вниз, и судя по ощущениям качает кипяток, а в голове бьётся единственное слово – то самое, которым едва ли начинают мирный диалог.

– Ты?.. – всё же подбираю синоним, обмирая под изумлённым взглядом тех же льдистых глаз, что унаследовала от него моя дочь.

– Я, – хрипло подтверждает Макс, закладывая большие пальцы за пояс брюк. – Ну надо же, как тесен мир. Чего скандалишь, Ахметова?

Я так и стою в немом шоке, не доверяя своим глазам. Вдохнуть не могу, воспоминанья горят. Сейчас бы зажмуриться, чтобы прогнать наваждение, но ни одна часть вдруг отяжелевшего тела меня не слушается.

С трудом вспоминаю о цели своего визита.

– Да уже ничего. Вижу, не уживёмся.

Макс внимательным взглядом скользит по моему лицу, спускается ниже. При виде биты на его губах вдруг расцветает кривая усмешка.