Французское наследство - стр. 5
– Болеутоляющее выпейте, пожалуйста, – жалобно проблеяла она.
– Не поможет, – сказал Савва и закинул в рот три штуки.
Девица Шум снова выдохнула и, не глядя, уселась на заляпанную краской табуретку. Савва хотел предупредить, но передумал. Маленькая, а все-таки месть.
Вместо этого, стараясь не прислушиваться к шуму в ушах, он завел светскую беседу:
– Так вы профессорская дочка?
– С чего вы взяли?
– Серега сказал, что квартира профессора.
– Так и есть, только профессором был дедушка. Он здесь родился. Папа бизнесмен вообще-то. Когда мы сюда переехали, купили соседнюю квартиру. Поэтому получилось много комнат.
– И сколько вас тут живет?
– Трое. Папа планировал, что детей у них с мамой будет много, а родилась я одна.
– Зато аукаться можно. Перекрикиваться. Как в лесу.
– Можно, но не с кем. У отца бизнес в Китае. Ему подолгу там жить приходится. Маме его не бросить. Вот и сейчас они там. Даже не знаю, когда вернутся.
– А дочку оставили квартиру сторожить? Здорово у вас получается, честное слово.
– Да нет. Просто у меня учеба, занятия.
Она спохватилась:
– Простите меня, пожалуйста. Я испугалась ужасно, поэтому и залепила вам со всей дури.
– Ну почему же с дури? Напротив, поступили очень правильно. С одного удара отправили вора в нокаут.
Девица вскинула глаза и криво улыбнулась:
– Это я с непривычки.
А глаза у нее серо-зеленые. Такие только в Питере встретить можно. Как будто Нева плещется.
– Да чего уж там, с непривычки! Удар поставлен. Видно сразу.
Девица Яна Шум немного помялась, не зная, считать ли его слова комплиментом, а потом поинтересовалась, что он собирается со всем этим делать. И плавно повела рукой.
– Даже не знаю, если честно. Надо подумать.
Ответ был осторожным, но на самом деле он почти не сомневался, что разгребать весь этот бардак придется. И именно ему.
Девице Яне Шум предстоят тяжелые денечки.
А уж про него и говорить не стоит.
Тяжелые денечки
Сегодня с самого утра Он злился на Старика. А все из-за мадам Гран! И ему, грешному, нравились очаровательные глупые блондинки.
Эта, правда, была глупа не окончательно и абсолютно. Занималась бизнесом, и даже довольно успешно. Ее булочная находилась в соседнем доме и славилась на всю округу. Когда утром в торговый зал выносили свежую выпечку и хлеб, хозяйка всегда выходила к покупателям, чтобы поприветствовать их и послушать отзывы о своем товаре. Отзывы были лестными, и хозяйка улыбалась, демонстрируя очаровательные ямочки.
Эти ямочки сводили с ума, лишали сна и бесили ужасно!
Он называл ее Булошницей – именно так, с шипящей «ш», – хотя знал, что зовут женщину Натальей Павловной Ласкиной. Звуки ее имени, такие приятные и мягкие, мгновенно приводили в состояние, близкое к возбуждению, посему Он старался лишний раз их не произносить.