Французский роман - стр. 26

«Лиль, это для тебя» – я услышала только одну мысль, внезапно промелькнувшую в голове. Я остановилась перед заветной дверью. Эта мысль… Это я сказала себе? Или это был Мишель? Моя рука поднялась сама собой, чтобы постучать… Чтобы мне открыли. Открыл он, тот, кто выбрал это место для… меня? Или для нас двоих? Эта безумная мысль… У меня пересохло во рту. Он пришёл проводить меня на поезд. Не для того ли, чтобы убедиться, что я поеду туда, где он сможет быть со мной, вдали от всех? Где мы сможем быть вдвоём, только здесь… «А какой ты видишь выход для нас двоих из этой ситуации?» – вспомнила я его слова на перроне. Ведь это был единственный выход. Гумберт и Лолита. Нет, при чём тут они… У нас всё было иначе.

Перед тем, как я вошла в вагон, Мишель открыл мой рюкзак, висевший у меня за спиной, и положил что-то во внутренний карман со словами: «Тебе это очень пригодится, когда приедешь». Я только сейчас вспомнила об этом. Нащупав что-то мягкое, я вытащила из рюкзака чёрный бархатный мешочек, стянутый шнурком. В нём был ключ, очевидно, от той двери, перед которой я стояла уже несколько минут, и мне до сих пор не пришло в голову, что я понятия не имела, как я попаду внутрь. Не иначе как Алиса, которая ждала записки «открой меня». Кроме ключа, в мешочке больше ничего не было. Я вложила ключ в замочную скважину и, повернув его два раза, почувствовала, что дверь потянулась ко мне.

Откатив чемодан в сторону, я вытащила ключ, открыла дверь и осторожно вошла внутрь.

Я вдохнула воздух французского дома, и мою грудь наполнило ощущение пустоты. Не было запахов, особенно тех, к которым я так привыкла. Парфюм Мишеля, запах маминых духов, свежеприготовленного обеда. Словно здесь никто никогда не жил. Наверное, эту квартиру сдавали на протяжении нескольких лет и она так и не впитала в себя душу и мысли своих постояльцев. Ни одной фотографии или хотя бы картины, которая бы выдала предпочтения временных хозяев.

Просторная студия. Угловой кухонный гарнитур светло-коричневого цвета, странный выбор. Микроволновка, двухкомфорочная электропанель, красный чайник, раковина… Окно, за которым грелся на солнце тот самый железный орнамент, который привлёк моё внимание с улицы. Слева от окна небольшой диванчик молочного цвета без подлокотников, судя по всему трансформирующийся в кровать при необходимости. «Надеюсь, я смогу его разложить», – подумала я. Возле дивана стоял торшерчик с красным абажуром, который словно тянулся вверх, но всё равно не был выше даже спинки дивана. Он вполне мог сойти за настольную лампу, но длина ножки была несуразна и для лампы, и для торшера. Тёмно-коричневый пол, наверное, паркет. Я никогда не была сильна в таких вещах. К правой стене был вплотную придвинут стол на двух железных ножках, к полу переходящих в подобие перевёрнутых костылей с картин Дали. Два деревянных стула с высокой спинкой стояли немного неровно, словно кто-то только что вышел из-за стола, – пожалуй, это было единственным, что свидетельствовало о дыхании жизни в этом ансамбле мебели.