«Фрам» в Полярном море - стр. 20
Но интереснее самого ила оказались найденные в нем диатомеи[56], исследованные профессором Клеве в Уппсале. О них он сообщил следующее:
«Диатомеи эти, несомненно, морского происхождения (т. е. живущие в соленой воде), за исключением немногих пресноводных форм, занесенных ветром с суши. Содержащаяся в этой пыли диатомовая флора совершенно своеобразна и весьма отлична от той, которую я находил ранее во многих тысячах исследованных мною проб, за исключением одной, с которой она выказывает полное сходство. Эта последняя проба доставлена Киельманом, который собрал ее во время плавания «Беги»[57] на льдине у мыса Ванкарем вблизи Берингова пролива».
Виды и разновидности в обоих образцах совершенно одни и те же. Клеве удалось определить 16 видов диатомей; все они содержатся и в иле с мыса Ванкарем, и 12 из них известны только оттуда и не встречаются нигде более. Такое удивительное сходство в пробах из столь удаленных друг от друга местностей не могло не обратить на себя внимания. Клеве, несомненно, прав, говоря: «Весьма замечательно, что флоры диатомей, найденные на льдинах вблизи Берингова пролива и у восточного берега Гренландии, столь полно совпадают между собой, отличаясь в то же время от всех прочих; это указывает на существование связи между морями, находящимися к востоку от Гренландии и к северу от Азии».
«Благодаря этому сообщению между морями, – продолжал я в своем докладе, – массы плавучего льда ежегодно переносятся через неизвестное Полярное море. Тем же путем может следовать и наша экспедиция».
Когда я изложил этот план для всеобщего сведения, он встретил, конечно, у многих сочувствие, особенно в Норвегии. Энергичную поддержку оказал ему профессор Мон, который своим объяснением переноса остатков «Жаннетты» дал ему и первый толчок. Но, как и следовало ожидать, возражений было еще больше, особенно за пределами Норвегии. Многие полярные путешественники и лица, считавшиеся арктическими авторитетами, более или менее открыто заявили, что план этот – чистое безумие.
В ноябре 1892 года, за год до нашего отъезда, я доложил свой план на заседании Лондонского географического общества в присутствии наиболее видных английских полярных путешественников. После доклада открылись прения[58], которые ясно показали, в каком сильном противоречии стоял я с общепризнанными взглядами на природные условия внутри Полярного моря, на плавание во льдах и на способы осуществления экспедиции к Северному полюсу. Выдающийся полярный исследователь адмирал Леопольд Мак-Клинток открыл прения следующим замечанием: «Я считаю себя вправе сказать, что это самый дерзновенный план из всех когда-либо доложенных Королевскому географическому обществу».