Фрактал. Осколки - стр. 19

Как мне описать вам эту девочку. Если вы имеете представление о Клаудии Кардинале во время её расцвета в итальянском кинематографе, то сможете понять, что я имею в виду. Таких красавиц в то время ещё не выводили в инкубаторах СССР. Я звал её Веха, хотя родители нарекли её именем Вера. Я, вообще, очень изобретателен по присвоению прозвищ и ласкательных имён для девчонок. Не знаю, почему этот ник пришёл мне на ум, но, как показало время, встреча с этой девочкой действительно явилась вехой в моей жизни, причём больше в эмоциональном и физиологическом плане, чем временным интервалом, т. е. тем, чем обычно отмеряют расстояние или временной промежуток.

Итак: стан её был гибок, грудь высока и упруга, кожа смугла, вероятно, потому, что отец был татарином, а мать украинкой. Рост выше среднего, глаза – бездонное жерло вулкана, цвета пережжённой карамели и совершенно дикий необузданный темперамент. Квентин Тарантино говорил на съёмках фильма со своей музой, Умой Турман, что самая сексуальная часть тела Умы – это её стопы. И он снимал босую Уму, наезжая крупным планом на её узкую, с длинными пальцами, грациозную стопу.

В то советское время Тарантино ещё не снимал Уму Турман, а я уже восхищался стопами своей Вехи, когда её ножки лежали у меня на плечах во время наших страстных утех. Она кричала, кусала свои губы и мои плечи в кровь, а также в кровь расцарапывала мне спину ногтями. Мне было девятнадцать, и был я студентом третьего курса местного университета, а Вехе было всего лишь шестнадцать, и она только окончила школу. Правда, при знакомстве она мне соврала, сказав, что уже исполнилось восемнадцать, и этому возрасту внешне действительно соответствовала. И даже имела определённый опыт общения с противоположным полом.

Каждое утро я собирал портфель, одевался и говорил маме, что иду в университет на занятия к первой паре. Шёл три квартала, и Веха открывала мне дверь в домашнем коротеньком ситцевом халатике. Прямо в прихожей повисала на мне и начинала стаскивать с меня одежду и бельё. Наша страсть была больше похожа на животный инстинкт спаривания. Мы частенько начинали это прямо в прихожей, а потом, потные и разгорячённые, принимали душ, хохоча, целуясь и обнимаясь. Обычно я приходил к 8.30 часов утра. Родители её к тому времени уже были на работе. Отец, мясник, с внешностью палача и грубыми манерами, уходил в шесть утра, к семи уходила мать, работавшая в том же магазине. Простая деревенская женщина из западенской Украины, с остатками былой красоты.