Фрактал Мороса - стр. 19

– Я за свободу. А в Союзе ее нет.

– Какой тебе свободы нет?

– Никакой, – Ликас сам не знал, какой.

Для него был один закон – закон улицы. Свобода и формальность ее ограничений были просто словами. Он вообще не формулировал для себя понятие «закон». «Есть закон: ночью спать – днем бодрствовать. Есть закон: утром завтракать – днем обедать». Только сейчас, в тринадцать лет, он начинал задумываться и пересматривать свои понятия на этот счет. Так же понятие «свобода» для него было только «свободой» от родителей, от обязанностей. Обязанностей у него и так не было никаких, так же как и привязанностей и моральных обязательств, хотя он и не был лишен эмпатии.

В пятом классе он теснее сошелся с Симонасом и Йонасом. Это тоже были ребята, которые мечтали уехать из Литвы в Москву. Симонас был поляк, попавший в Каунас случайно из-за смерти родителей. Взявшие его родственники назвали себя потомками Гогенцоллернов^>24, и он быстро перенял их манеру. Называл себя герцогом в изгнании и мечтал продвинуться по партийной линии.

Йонас был более адекватный мальчик. Его отец и мать развелись, и он надеялся вернуться в столицу. Он прожил в Москве большую часть жизни и не знал ни слова политовски. По документам он был просто Ваня Чернов^>25.

Русская школа оставалась оплотом социализма, она словно бы стояла на обочине пылящей дороги. Конечно, отдельные учителя вроде химика смущали покой, но в целом ученики видели общий настрой республики сквозь закопченное стекло.

* * *

Был ноябрь. Влажный, холодный. С короткими темными днями и мутными ночами. Йонас с Ликасом сидели на батарее в подъезде йонасовского дома, голодные и замерзшие.

– Сейчас бы мяса кусок да музыку.

– У гинтарасовской кодлы есть магнитофон.

– А у нас хрена лысого…

– Мне мать никогда не купит, – вздохнул Йонас.

– А отец может прислать из Москвы?

– Он сюда ничего не пришлет. Требует, чтобы я приехал. Сказал: «Придешь – будет все, а матери ни копейки не дам».

– А алименты?

– Не знаю, не слышал.

– Он как вообще, нормальный?

– Да, он клевый. Он за демократию, равные права, за Европу. Говорит, что КПСС прогнило и там старые пердуны.

– А ты за кого?

– Я тоже за демократов.

– Завидую… – буркнул Ликас.

– А чего завидовать?

– Если бы я понимал, кто такие демократы, кто коммунисты, я бы тоже кого-то выбрал.

– Понятно все. Демократы за народ, за молодежь, коммунисты – деды слабоумные, в маразме.

– Мне вот мало твоего мнения, чтобы поверить. Даже тут вообще нельзя верить…

– Эй, уроды малолетние! – раздалось из распахнувшейся двери квартиры, – валите к черту! засрали все, мрази!