Фрагменты - стр. 6

От таких мыслей девушку опять затошнило. «Я – подделка, – подумала она, – искусственное существо, возомнившее себя личностью. Я – такая же подделка, как покрытие из искусственного камня на том столе». Зайдя в кабинет при входе, Кира провела рукой по шелушащемуся столу секретарши: крашеный винил поверх пластиковой столешницы. Даже не прессованная каменная крошка. Она подняла взгляд, заставляя себя забыть о расстройстве и сомнениях и сосредоточиться на том, за чем пришла. Приемная была довольно просторной для Манхэттена: большая комната с потрескавшимися кожаными диванами и какой-то штуковиной из грубого камня, наверное, бывшим водопадом или фонтаном. На стене за столом регистрации висел тяжелый металлический логотип «ПараДжена», такой же, как на том снимке. Кира открыла сумку, аккуратно вытащила сложенный листок и сравнила. «Один в один». Убрав фото, она обошла стол, внимательно разглядывая устилавшие его бумаги. Как и на лестничной клетке, из комнаты не было прямого выхода наружу, и, таким образом, она оказалась неподвластна стихиям; бумаги пожелтели и покоробились, но лежали в полном порядке. Большая их часть была никому не нужной ерундой: телефонными справочниками, рекламными буклетами и книгой, которую читала секретарша: «Люблю тебя до смерти», с окровавленным кинжалом на мягкой обложке. Пожалуй, не самое лучшее чтиво, когда рушится мир, но, с другой стороны, сотрудница вряд ли читала книгу во время Эпидемии. Ее эвакуировали, когда РМ-вирус вышел из-под контроля, или когда он впервые появился, или, может быть, вообще в самом начале Войны с партиалами. Кира пролистнула страницы, найдя закладку, отделявшую примерно три четверти книги. «Бедняга так и не узнала, кто кого любил до смерти».

Девушка снова заглянула в телефонную книгу, отметив, что некоторые из четырехзначных добавочных номеров начинались на 1, а другие – на 2. Офис занимал два этажа? В конце справочника нашелся раздел с длинными, десятизначными, номерами: некоторые начинались с 1303, другие – с 1312. Из разговоров со взрослыми, помнившими старый мир, она знала, что это были коды других регионов и городов, но понятия не имела, каких, а справочник ничего не говорил об этом.

Буклеты лежали аккуратной стопочкой на углу стола, обложки украшала стилизованная двойная спираль и снимок здания, известного Кире по фотографии, только с другого ракурса. Присмотревшись, она увидела похожие здания сзади, особенно бросалась в глаза высокая массивная башня, казавшаяся сложенной из огромных стеклянных кубов. Внизу обложки красовался слоган: «Становясь лучше, чем мы есть». Страницы внутри пестрели улыбающимися фотографиями и рекламой предлагаемых генных модификаций: косметических (изменение цвета глаз или волос), лечебных (лечение врожденных заболеваний или повышение иммунитета к приобретенным болезням), позволявших убрать живот или увеличить грудь, накачать мышцы, ускорить реакцию или повысить чувствительность. Генные модификации стали настолько обычными перед концом света, что имелись почти у всех выживших на Лонг-Айленде. Даже дети Эпидемии, заставшие ее младенцами и не помнившие жизнь до нее, успели получить по горсти генетических улучшений при рождении. Они стали стандартной процедурой в родильных домах по всему миру, и многие разрабатывались «ПараДженом». Кира всегда думала, что получила обычный младенческий набор, и даже гадала, не досталось ли ей чего-то еще. Что делало ее хорошей бегуньей: гены, унаследованные от родителей или полученные в результате модификации? Теперь она знала: это связано с тем, что она партиал. Сконструированная в лаборатории модель идеального человека.