Фрагменты - стр. 14

– Ты хочешь уйти?

Изольда покачала головой, закрыв глаза и делая медленные вдохи и выдохи. Утренняя тошнота была чудовищной – она даже похудела вместо того, чтобы набирать вес, потому что не могла удержать в желудке ни кусочка пищи, и сестра Харди грозилась положить ее в больницу, если в ближайшее время не наступит улучшение. Изольда взяла недельный отпуск на работе, и отдых отчасти помог ей, но она слишком пристрастилась к политике, чтобы пропустить такое слушание. Маркус огляделся, увидел стул рядом с распахнутой дверью и потянул девушку к нему.

– Извините, сэр, – негромко спросил он, – вы не позволите моей подруге присесть?

Мужчина даже не сидел на стуле, только стоял рядом, но с раздражением посмотрел на Маркуса и возмущенно прошипел:

– Я первым пришел и занял место. А теперь помолчите, я хочу послушать.

– Она беременна, – произнес Маркус, удовлетворенно кивнув, глядя, как выражение лица грубияна мгновенно изменилось.

– Да что ж вы сразу не сказали? – он немедленно отступил, приглашая Изольду сесть, и отошел, ища себе новое место.

«Сработало, как всегда», – подумал Маркус. Даже после отмены Закона Надежды, сделавшей беременность добровольной, женщины в положении все равно считались священными. Теперь, когда Кира нашла лекарство от РМ и можно было рассчитывать, что младенцы проживут дольше, чем несколько дней, такое отношение к женщине только усилилось. Изольда села, обмахиваясь, а Маркус встал сзади, чтобы не дать столпившимся людям перегородить ей приток воздуха, и снова бросил взгляд на президиум.

– …это именно то, что мы пытаемся прекратить в первую очередь, – говорил сенатор Товар.

– Вы что, смеетесь, что ли? – возразил новый сенатор; Маркус напряг слух, чтобы не пропустить ни слова. – Вы – бывший главарь Голоса, угрожавший развязать и в каком-то смысле развязавший гражданскую войну.

– То, что порой приходится прибегать к насилию, не означает, что насилие – это хорошо, – спорил Товар. – Мы сражались, чтобы предотвратить жестокость, а не наказывать ее, после того, как…

– Высшая мера наказания по сути своей и направлена на предотвращение преступлений, – напирал сенатор. Маркус вздрогнул – он и думать не думал, что Уэйста и Деларозу собираются казнить. Когда людей осталось всего тридцать пять тысяч, как-то не хочется спешить с казнью, будь они хоть трижды преступники. Новый сенатор махнул рукой в сторону обвиняемых:

– Когда эти двое понесут заслуженное наказание за свои преступления, в таком маленьком обществе, как наше, об этом узнает каждый и навряд ли осмелится повторить эти преступления.