Фотография на память - стр. 9
Первая, вторая, третья…
Двадцать пятое число, вот оно, родное, куда ему деться?
Скобарский (Скобарский!) смотрел, казалось, с неким укором. Что ж вы, молодой человек, совсем?
Так… Вадим подхватил телефон с тумбочки, торопливыми пальцами заправил в него батарею, защелкнул крышку. Ну же!
Несколько томительных секунд он держал кнопку включения. Телефон, помедлив, вздрогнул в руке, осветился и спросил пин-код. Два-шесть… Ах, черт! Вадим полез в ящик серванта за записной книжкой. На пол посыпались квитанции, какие-то буклеты, рецепты, инструкции, чеки, старое фото на паспорт.
Второй ящик.
Книжка была вырвана из его пасти с рассыпанием пуговиц из жестяной коробки и торжествующим воплем.
Два-шесть-четыре-четыре!
Телефон посоображал и разродился простеньким рисунком и значками даты (двадцать первое), дня недели и сети. Вадим – пальцем по клавишам – побежал по контактам. Где-то здесь…
Вика, Андрей Диц, Леха к., Суров, Аль…
Его на мгновение скрючило от боли, но он взял себя в руки. Дальше… Аль… Алька, Ли, авто, Димка прог.
После набранного номера в телефоне долгих десять секунд что-то потрескивало и попискивало. Вадим обкусал губы.
Фотографии, все пять, лежали на расчищенном крае кровати.
– Да, – наконец ответила трубка.
– Димон! Привет, Димон! Это я, – зачастил Вадим.
– Не ори, у меня высветилось, – сонно ответила трубка.
– Димон, у тебя база адресов, кажется, была…
– Т-с-с, – испугалась трубка, – не открытым текстом же.
– Можешь мне посмотреть?
– Срочно? – уныло спросила трубка.
– Сейчас.
– Всем сейчас, всем… Что есть?
– Фамилия. Скобарский.
В глазах у Скобарского на фотографии будто бы мелькнул опасливый интерес. Такой, что за сердце, и руку прижать…
– Скобарский? – переспросила трубка. – Две эс? С-кобар-с-кий?
– Да.
– Через десять минут позвони.
Телефон дал короткие гудки.
Вот, Алька, подумал Вадим, я скоро все выясню. Ты бы, конечно, расхохоталась: кто ж чуду проверки устраивает! Без чуда останешься!
Он грустно улыбнулся.
Может и так. Только какая разница?
Лихорадочное волнение, охватившее его при поиске снимков и звонке, схлынуло, сменившись угрюмой апатией. Он достал из-под подушки фото улыбающейся Альки и долго смотрел в серые глаза. Погладил морщинку.
Раньше не замечал, а вот – морщинка. Коротенькая.
Чтобы чем-то занять руки и голову в эти десять минут, он собрал фото с пола, с кровати, вывалил все это на стол, памиром, монбланом, глянцевой фудзиямой, и стянул с полки стопку прозрачных голубоватых файлов.
Проспект, стрелой уходящий вдаль, в клубящееся на горизонте небо – в первый файл. Кошачий хвост, выглядывающий из кустов, – во второй. Грозные заросли крапивы – в третий. Гелиевый шар с надписью «Поздравляю!», зацепившийся нитью за фонарный столб, – в четвертый. «Поздравляю!» было полно иронии. Не летится, мол? Поздравляю. Дальше – в пятый, в первый, в третий, опять в первый, потому как городские виды.