Фотография из Люцерна - стр. 40

Мне все больше нравится Рысь: она умная и адекватная. Я понимаю, почему они с Шанталь стали подругами.

– А у Шанталь есть братья или сестры?

– Есть брат, инструктор по лыжам в Вермонте. Наверняка он уже в курсе. Ты же сказала, что Джоша допрашивали копы. Полагаю, он объяснил им, как связаться.

– Не уверена. Джош говорил, что почти ничего о ней не знает.

Рысь трясет головой.

– Неправда. Знает. Не стоит ему верить. Он мошенник: подделывает картины и продает их тупым коллекционерам.

– Уверена?

– Так говорила Шанталь. – Рысь медлит. – Слушай, я не хочу поливать грязью твоего друга.

– Да он не то чтобы друг. Так, недавний знакомый.

– Ну… Так вот, у Шанталь был брат, но они не особо дружили. И все-таки я надеюсь, что ему сказали. Учитывая, в каком виде ее нашли, она заслуживает хотя бы достойных похорон.

Разговор возвращается к моей постановке. Как и Шанталь, меня привлекает сочетание естественного и нарочитого.

– Я готовлю новый спектакль. Мой персонаж – страшно богатая шестидесятилетняя дама. Снаружи – воплощенная элегантность, а внутри – обида и задавленная ярость.

– Похоже, будет интересно.

– Сегодня я репетировала, просматривала видео того, что получилось.

– Хороший метод. Мы тоже работаем под запись. Клиентам, само собой, не говорим; ведь они все повернуты на конфиденциальности. Но мы с Шанталь всегда записывали: для страховки от всяких обвинений и – как ты – убедиться, что все разыграли как надо. Смотрели запись и обменивались впечатлениями.

Мне хочется увидеть Шанталь за работой. Но я молчу: вдруг Рысь откажет. Вместо этого говорю:

– На курсах актерского мастерства это называется критическим анализом.

Рысь кивает:

– Узнай об этом клиенты, они бы нас убили.

При слове «убили» мы смотрим друг на друга, а потом моя собеседница зажимает ладонью рот.

– Господи Иисусе! Я совсем не имела в виду…

– Однако наводит на мысли, верно…

– А если кто-то и вправду узнал? Мы-то записывали из профессиональных соображений. Не занимались никаким «шантажом по согласию»: многие мужчины хотят, чтобы их вынуждали к покорности под угрозой рассказать всё близким и начальству. Мы всегда обращались с клиентами уважительно и честно. И как только необходимость в записи исчезала, сразу ее стирали.

– А в лофте Шанталь тоже делала записи?

– Да. Она очень серьезно к этому относилась.

– А где располагалась камера?

– У нее было две, обе в клетке: одна там, где решетка крепится к стене, а вторая – в противоположном углу. Если не знать – не заметишь. Придешь домой, посмотри.

– То есть они все еще там?!

Я начинаю нервничать.