Фотография для прошлого - стр. 24

К горлу подкатывает комок – оно сжимается, словно его сдавливают невидимые руки. Я начинаю плакать. Плакать от беспомощности и потери, от сожаления и огорчений, от боли, от страданий и одиночества. Я плачу – мои слёзы смываются дождём и растворяются в каплях, словно сахар.

Мне становится настолько холодно, что начинают стучать зубы, поэтому я поспешно ухожу с улицы и прячусь под крышей. Быстро выжимаю волосы, вытираю тело одной из грязных футболок, а потом одеваюсь. Волосы закутываю в полотенце, которое прихватила на всякий случай в магазине, где брала кроссовки.

Я ложусь в своё гнёздышко и кутаюсь в плед. Теперь можно немного поспать, пока у меня есть возможность. Я ведь не знаю, когда в следующий раз у меня появится такой шанс…

Я просыпаюсь от шума – чужие голоса врываются в мой сон и вытаскивают меня из него настолько быстро, что даже становится страшно. Сердце стучит, и я замираю, затаив дыхание. Дождь продолжает разбиваться о крышу амбара, но уже не так сильно, как это было в самом начале; ветер шумит, а мне так тепло в моём гнёздышке, что даже не хочется шевелиться. Сколько я спала? Час? Два? Сутки?

Я приподнимаю голову и прислушиваюсь – мужские голоса доносятся откуда-то с улицы, но я точно понимаю, что они направляются к амбару. Ещё несколько секунд, и дверь откроется. Меня они заметят не сразу, но, в конце концов, это неизбежно. Никто не знает, кто они. Бандиты или владельцы этого амбара. Но, если посудить, зачем хозяевам приходить сюда во время дождя? За сеном? Оно промокнет, пока его будут переносить, а кроме соломы здесь нет ничего нужного. Я не хочу рисковать ни вещами, ни жизнью.

Мне требуется мгновение, чтобы среагировать. Я вскакиваю – адреналин подскакивает у меня в крови и распространяется по всему телу, впитываясь в каждую клетку, в каждый сантиметр. Я хватаю сумку, плед, на котором лежала, и перебираюсь на другую часть горы с сеном. Я оказываюсь в нише между стеной и сухой травой – отсюда меня не видно, но, если кто-то из них захочет посмотреть, что же находится на другой стороне кучи сена, то мне несдобровать.

Я ложусь на мягкую подстилку, облокачиваясь спиной, словно об удобный диван, а ногами упираюсь в деревянную немного прогнившую стену. Сердце стучит как ненормальное, и я прикрываю глаза, чтобы успокоить его.

Голоса приближаются, но из-за шума дождя я не могу разобрать слов. Я слышу, как открывается дверь, – она скрипит, словно подстреленное животное, а потом в амбар кто-то заходит. На мгновение шум, доносящийся с улицы, усиливается, но тут же стихает, как только незнакомцы закрывают за собой дверь.