Фосс - стр. 72
– Представляю, что вы чувствуете при подобном событии, Пэлфримен! – сказал коммерсант.
Для мистера Боннера действия и чувства людей в определенных ситуациях сводились к некоему стандартному набору условностей. Он и сам вел себя либо весело, либо серьезно, подчиняясь общему правилу. Для подобных личностей, собственно, и пишутся исторические брошюры и газеты.
Теперь он упивался соответствующими событию эмоциями, и, хотя принимал наличие сходных чувств у других провожающих как должное, его ничуть не заботило, так это или нет. Мистеру Боннеру самому было столь хорошо, что в поддержке со стороны он не нуждался.
Пэлфримен, пару раз пытавшийся заговорить, никак не мог подобрать выражения помягче.
– Еще слишком рано… – начал он и умолк.
Коммерсанту, впрочем, ответы не требовались.
– Дело за ветром, – с нетерпением проговорил он. – Ветра все нет!
Коренастая лошадка заставляла его кружиться вокруг своей оси, и мистер Боннер получал обзор на все триста шестьдесят градусов.
– Говорят, часа в три погода переменится, – добавил Пэлфримен, хотя это было совершенно излишне.
– Переменится? Ах да, ветер, – вспомнил коммерсант. – Горячий и сухой ветер с юга обычно поднимается около трех часов пополудни.
И он принялся пожимать плечами, словно ему жал отлично пошитый сюртук или на него напал какой-нибудь физический недуг вроде ревматизма.
– Кстати, где Фосс? – спросил он, оглядываясь по сторонам без особого желания увидеть немца.
– Мистер Фосс в трюме. – Хотя Пэлфримен и не собирался выказывать вероломство, он улыбнулся. – Приглядывает, чтобы приборы разместили надлежащим образом.
– Вот она, битва между немецкой аккуратностью и немецким мистицизмом! – захохотал лейтенант Рэдклиф с добродушным бессердечием. – Интересно, что победит?
Собственные битвы лейтенанта еще не выветрились у него из памяти, хотя в тот момент он и не помнил про беседу с Лорой Тревельян на званом обеде. Ему случалось забывать причины своих страданий и в то же время продолжать мучиться. Он походил на спящего человека, который сперва ударит донимающего его комара, а после вернется к своему куда более убедительному сну; комар же знай себе звенит. Если для Тома Рэдклифа таким комаром была Лора, то, по разумению спящего, Фосс был жгучей болью от укуса.
Поэтому лейтенанту следовало принять меры, чтобы себя обезопасить.
– В случае с Фоссом, – продолжал посмеиваться Рэдклиф, – я поставил бы свои деньги скорее на завесу теории, нежели на лезвие практики.
– Должен признать, насчет метода вы подметили верно, – ляпнул коммерсант, не подумав, и даже оглянуться не удосужился.