Форрест Гамп - стр. 22

– Форрест, – обьесняет мне Змей, – я сделаю фейк – изображу, что передаю мяч в руки Гвинну, а сам сделаю бросок тебе; мне нужно, чтоб ты добежал до корнербека и свернул направо – там и примешь пас. – А у самого глаза дикие, как у тигра.

Я, конечно, киваю и делаю, как велели.

И будьте уверены, Змей выполнил бросок прямо на меня, и я пошел в прорыв к центру поля, ореентируясь на стойки ворот. Но откуда не возьмись нарисовался какой-то небраскинский бугай, а потом эти громилы-черные и мудилы-белые налетели на меня всей своей кукурузной кодлой, сграбастали, лупят, пинают – и свалили. Проклятье! А ведь победа была совсем близко. Поднявшись, вижу, что Змей уже раставляет команду для последней четверти, посколько таймаутов у нас больше не осталось. Занял я свою позицию, он сразу дал команду к снэпу, я побежал – и вдруг он спецом делает бросок метров на семь выше моей головы, за линию – наверно, чтоб часы остановили, а времени-то оставалось секунды две или три всего.

К нещастью, Змей что-то перепутал: сдаеца мне, он подумал, что это третья четверть и у нас есть еще одна в запасе, а на самом-то деле это была четвертая, так что мяч мы потеряли и, конечно, игру слили. Я еще понял бы, если б это я так облажался.

Вобщем, мне совсем обидно стало, потому как Дженни Каррен по моим ращётам смотрела игру по телику и в случае моего успешного прорыва и нашей победы смогла бы меня простить за тот косяк. Но нет. Тренер Брайант был просто убит, но собрался с духом и сказал: «Ладно, ребята, на будующий год мы свое возьмем». Правда, ко мне это не относилось. У меня и тут облом вышел.

После Апельсинового кубка спортивный факультет провел атестацию по итогам первого семестра, а вскоре после этого вызывает меня тренер Брайант. Прихожу, а на нем лица нет.

– Форрест, – начинает он, – я могу понять, как ты умудрился не справица с крякционным курсом англиского, но до конца своих дней буду гадать, каким образом ты получил высший балл по теории света и одновременно завалил общефизическую подготовку, притом что тебя называли самым ценным беком студенческой команды во всей Юго-восточной Конференции!

Это долгая история – зачем грузить ею тренера Брайанта, но за каким чертом мне знать растояние между стойками ворот на поле для европейского – даже не американского! – футбола? Вобщем, тренер Брайант посмотрел на меня с неуписуемой печалью на лице и говорит:

– Форрест, мне очень горько тебе об этом сообщать, но ты отчислен за академическую неуспеваемость, и в данном случае я бессилен.

Я стою, руки сцепил и не сразу понял главное: больше мне в футбол не играть. Из универа меня турнули. Скорей всего, и ребят наших я больше не увижу. А может, и Дженни Каррен тоже. Подвал придеца освободить, в следущем семестре «Теорию света, повышенный уровень» посещать не светит, хотя професор Хукс дал мне рекоммендацию. До меня не сразу все это дошло, но я чуствую – слезы поцтупают. Стою молчу, голову повесил.